Дженнифер Доннелли - Красавица и Чудовище. Заколдованная книга

Внизу им пришлось обойти груду сломанных, копошащихся марионеток, с разбитыми головами, скрученными конечностями — они преследовали Белль и в бестолковой суматохе передавили друг друга в холле. Ни короля Отто, ни Анри среди них не было.

— Но они наверняка где — то поблизости, — тихо произнесла Белль.

Пока они пробирались к выходу, в глубине дома кто — то нестройно бряцал по клавишам пианино. Странная, режущая ухо музыка доносилась из другой части летнего домика. В углах были свалены в кучу марионетки, на видавшей виды кушетке развалилась старая кукла; сквозь расходящиеся швы из ее туловища сыпались опилки. Борзые графини теперь превратились в каменные статуи и неподвижно сидели возле камина.

Куда бы Белль ни посмотрела, всюду открывалось истинное лицо Страны Грез. Гниль ползла по стенам. Зеркала затянулись паутиной. С потолка, обнажая дыры, сыпалась штукатурка. Портьеры и ковры были изъедены молью, а хрустальные люстры и высокие канделябры потускнели.

Белль была в ярости. Графиня все время лгала ей. Манипулировала и играла ее чувствами. Подавляла ее волю. Это подло. Если графиня и есть Смерть, тогда Смерть — просто-напросто обманщица.

Девушка прошла мимо открытой двери в кабинет графини и внезапно остановилась. Она вспомнила, как беседовала с профессором в этой комнате. Теперь книжные шкафы покосились, а книги на полках покрылись пылью и плесенью. Рядом с ними кучами лежали ржавые шестеренки, пружины, какие — то колесики, скобы и валики. Белль в изумлении смотрела на этот хлам — тогда она была уверена, что это музыкальные шкатулки ее отца! От этих воспоминаний ей стало плохо.

Взгляд Белль блуждал по кабинету: поцарапанная мебель, стул без ножки, разодранная обивка на диванчике, камин весь в трещинах… Вдруг сердце замерло, а потом бешено забилось — в глубине комнаты лицом к окну стоял король Отто. Белль указала на него Люцианосу и неслышно вошла. Механический манекен не двигался; большой ключ по — прежнему торчал в его спине. Рука Отто была поднята над головой, и маленькая желтая бабочка медленно расправляла и складывала крылышки на его ладони.

— Кажется, у него закончился завод, — прошептал Люцианос. — Вот так удача!

Белль подкралась поближе к Отто и заметила кончик своего платка, выглядывающий из нагрудного кармана. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Еще пара шагов, и она заберет его!

— Хватай его! Скорее! — Люцианос подпрыгивал на плече, потирая лапки. — Нет времени ждать!

Белль кивнула и протянула руку. Ее пальцы почти коснулись платка, но в этот момент бабочка вспорхнула с ладони манекена.

Отто резко повернулся и злобно уставился на Белль.

— Ты напугала ее! — сердито воскликнул манекен, шагнув к Белль. — Она как раз рассказывала мне, каково это — летать!

— Я…я…я не хотела, — начала заикаться Белль. — Простите меня…

— А теперь я никогда этого не узнаю! — завопил Отто, топая ногами.

Напуганная Белль попятилась. Она подумала, что он схватит ее, но манекен сделал несколько неуверенных шагов и вдруг разразился слезами. Масляные ручейки текли из его глаз, оставляя на щеках темные полосы, а он утирал их платком.

Белль глазела на него, приоткрыв рот. Люцианос зашептал ей на ухо:

— Не шевелись. Бэвори тише. Оно злится…

— У меня тоже есть уши…между прочим, — заявил, всхлипывая, манекен. — И я не «оно», меня зовут… О — От… Отто!

Его слезы растрогали Белль, и она несмело подошла ближе.

— Можешь меня не бояться, — грустно произнес Отто. — Даже если бы я хотел тебя схватить, все равно не смог бы. Так тяжело двигаться, все суставы одеревенели! Графиня получила, что хотела, мы ей больше не нужны. Все рушится… Сады, клумбы, аллеи — все уже исчезло, и скоро все заводные куклы тоже сгинут…

Раздался шум — по стене поползла очередная трещина. Отто глянул на нее, сморщился и снова залился слезами.

Белль тронула его за плечо.

— Не надо, не плачь…

— Мне так нравилось быть живым! — заголосил Отто и спрятал лицо в платок. Плечи его вздрагивали.

— Белль, у нас нет времени слушать его рыдания, — предупредил Люцианос.

Но Белль не обратила на него внимания.

— Меня сделали в Париже, — заговорил Отто, комкая платок и убирая его обратно в карман. — Графиня увидела представление и купила меня у мастера. Как же я завидовал людям, приходящим на меня смотреть! А сейчас я сам почти стал живым, я почти научился понимать, что вы чувствуете. Почему плачете или смеетесь. Я почти познал то, к чему всегда стремился… я почти научился любить…

Он умолк и улыбнулся, но улыбка вышла горькой.

— Я видел, как люди могут любить, — продолжил он. — Это удивительно. Однажды хозяин укладывал меня в фургон после представления, и на моих глазах человек спас своего сынишку. На того неслась карета, отец оттолкнул мальца, а сам попал под колеса. Он спас его ценой своей жизни…

Отто покачал головой.

— Какой же сильной должна быть любовь, чтобы заставить человека совершить такое!

— Ты прав, Отто, — сказала Белль, и в ее памяти возник образ отца.

— Жаль, что я так и не узнал, что значить любить.

Он сунул руку в карман, вытащил платок и протянул его Белль.

— Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Знай, я пытался любить тебя, когда притворялся твоим отцом.

Отто дотронулся до ее щеки.

— Я пытался, но у меня не вышло. Наверное, чтобы любить, нужно иметь сердце, а его-то у меня и нет.

— Ах, Отто! — воскликнула Белль и порывисто обняла его.

Когда она разжала объятья, ее взгляд упал на окно позади Отто. С карниза свисали лохмотья ярко — красных портьер. Белль задумчиво смотрела на побитый молью шелк; рука нащупала в кармане маленькие ножницы.

— Подожди — ка, — сказала она манекену, и ее глаза загорелись.

Она подбежала к портьере, сорвала ее и расстелила на полу. Присев на корточки и бережно расправив складки, Белль принялась что — то вырезать.

— Вы беспокоились о времени, — сказал Отто. — Не волнуйтесь, у нас его уйма! Смерть еще не скоро покинет свой особняк, чтобы сеять хаос в мире, так что молено не торопиться.

Однако задача оказалась не из легких — маленькие ножницы с трудом справлялись с тканью. Отто, Люцианос и Арана молча наблюдали за работой Белль. Наконец она шумно выдохнула и поднялась с колен, держа в руках произведение своего труда — потертое шелковое сердце.

— Арана, поможешь? — попросила она паучиху.

Та недовольно фыркнула, но все — таки взяла сердце и взобралась на грудь Отто. Манекен вопросительно глянул на Белль, она молча кивнула ему.

Арана приложила сердце к левой стороне груди Отто и принялась пришивать его к сюртуку с помощью своей паутины. Закончив, она похлопала сердце всеми своими лапками и спрыгнула на пол.