Елена Блонди - Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

— Если ты такой маленький и такой волшебный, какой же была та шкатулка? И кто делал ее с такой любовью? Что хотел в ней сохранить? — Келайла бережно положила осколок, прикрыла краешком платка. Исчезло все, на что он светил, но сам мягкий огонек остался. Словно шептал ей что-то, чего она не могла понять. А еще — ужасно устала…

Вдруг мастер Асур увидит осколок и заберет? Девочка туго замотала его в платок и сунула на самое дно сумки. Легла на вытертую овчину, закрывая снова ослепшие глаза. Ей уже не было страшно. Завтра, решила, засыпая. Будет день, будет мне пища, не зря в коридоре за поворотом мерцал свет и пахло горячей едой. Наверное, там кухня. А маленький волшебный осколок вдруг поможет ей найти пропавших сестер?

Весь следующий день и еще два дня Келайле пришлось провести в каморке, запертой на замок. Видно, Асур отправил людей на поиски анберов, поняла девочка, и теперь ждет, когда они вернутся с добычей и рассказами.

Сидеть под замком было скучно, но она понимала, нужно дождаться. Поесть ей принесли, просовывая миску с кашей и кусок хлеба в окошко на запертой двери, а на столе она обнаружила кувшин с водой. В крошечной кладовке обнаружилось ведерко с крышкой.

Все свободное от сна и еды время она скоротала, разглядывая при свете осколка свою темницу. Хотела даже открыть окошко и посветить клинышком наружу, но испугалась, что там вдруг белый день, и ее увидят, отберут волшебный осколок, которому дала имя — Светлячок.

Насмотревшись, прятала в платок и шепотом пела ему песенки, рассказывала сказки, те самые — про котят и рыбок. И так заскучала по маме и отцу, что несколько раз плакала, хотя уговаривала себя быть сильной и смелой.

На четвертый день замок загремел, распахнулась дверца.

— Пойдем, — сказал знакомый голос.

Снова шли молча, снова мерзли пальцы Келайлы, схваченные ледяной рукой. Она шла и боялась, что работники ничего не нашли, и ее накажут, как наказали Явора, или еще хуже — выгонят из дворца, выставят за кованые ворота.

— Ну? — сказал Асур, отпуская ее руку, — говори, что видишь?

Келайла прошла вперед, указывая на яркие пятна и светлые искры.

— Вот анберы. И это. И вот еще — мелкие, но совсем живые.

— Хорошо. Заберите ее.

Кто-то схватил за плечо. И потащил обратно, теми же лестницами и переходами. Втолкнул снова в крошечную темницу. Громыхнул снаружи замок.

— Эй! — закричала Келайла, толкая дверь, — эй! Я же сделала, что обещала! Выпустите меня. Ты обещал мне награду, великий мастер Асур! Так нельзя. Нельзя обманывать!

Но к мастеру она попала только на следующий день.

— Вот самородки, — сказал низкий голос, гремя яркой горкой на столе, — серебро, разное. Будешь говорить, откуда взято, про каждый в отдельности. Потом скажешь про новые вещи. Поняла? Есть ли такие, что сделаны из таких самородков.

— Ты обещал мне награду, великий мастер Асур!

Мастер засмеялся.

— Награда тебе — жизнь. И еда. Я могу бросить тебя сторожевым псам, за то, что пыталась залезть в кладовые при мастерских! Они отгрызут тебе нос и уши. Потом убьют. Давай, начинай.

— Нет, — сказала Келайла, — сперва поклянись, что я получу то, чего попрошу. И тогда я буду рассказывать о золоте и серебре, о каменьях. Все, что тебе нужно узнать. Все, что захочешь.

— А чего же ты хочешь, слепая бродяжка? — голос мастера казался шипением змеи.

Нет, подумала, Келайла, змея — это мудрая Сейша, ее голос мерцает бликами невидимой тайной короны. А голос мастера — будто пришел из совсем темных мест.

— Я… Мне нужно увидеть принцессу, дочь Эрриса короля нашего, которая, сказывают, потерялась и снова нашлась.

— И все? — удивился мастер Асур, — такое твое желание в обмен на помощь мне? Но как ты собралась рассмотреть красавицу Эрлу, потерянную и найденную дочь Эрриса короля нашего и Ариссы королевы — жены его? Даже если я приведу тебя в тронный зал, где сидят они, принимая гостей, что увидишь ты, слепая? Пряжки, ожерелья, браслеты и золотые цепи женихов? Как разглядишь прекрасное лицо, дивные волосы?

— Я не знаю. Но если ты проведешь меня туда, где принцесса будет совсем рядом, я обещаю тебе помогать.

Асур задумался. Келайле было слышно его ровное дыхание, похожее на работу машины. И постукивание пальцев.

— Хорошо, — сказал, надумав что-то, — я приведу тебя к принцессе Эрле. И сам посмотрю, что из этого выйдет. Через тридцать дней.

— Тридцать? Так долго?

— Через тридцать дней будет большой бал, все женихи, что приехали просить руки принцессы Эрлы, соберутся в главном зале у подножия королевского трона. А перед этим мне дозволено будет принести Эрле драгоценные уборы, в которых ее красота засияет, как солнце. Я возьму тебя с собой, когда принцесса будет примерять украшения.

— Да. Спасибо тебе, великий мастер Асур.

— Теперь за работу.

Дни потекли, полные бесконечного труда. Асур никому не позволял подходить к девочке и потому все ее дни полнились мраком, который рассеивали только самородки, грубые камни, таящие внутри красоту, куски руды из самых разных мест.

Асур сам приводил ее в тайные мастерские, запирал толстые двери, чтобы никто не подслушал. И записывал все, что рассказывали Келайле камни и металлы: где они лежали, как туда пробраться, и что лучше сделать из неровных самородков и грубых камней, чтобы освободить их спящую красоту.

Поздно вечером, когда девочка совсем уставала, он сам отводил ее в каморку, которую прибирал кто-то невидимый, пока она пустовала. И запирал, унося ключ. Перед тем, как лечь спать, Келайла наощупь вынимала из стены рядом с сундуком-постелью шаткий камень, вытаскивала замотанный в тряпку Светлячок. Баюкая в руках, осматривалась, приближала лицо к мягкому свету. Кто же ты, думала, касаясь щекой теплого мерцания, и кто создал дивную шкатулку, вложив в работу свое теплое сердце? И почему Асур так разозлился, что убил драгоценную вещь — настоящую, живую?

Потом она прятала Светлячка, пожелав ему покойной ночи. Гладила пальцем тонкий стебелек Дремы, который стоял в чашечке для питья, тоже спрятанной в маленькой нише. Засыпала, и была во снах снова дома, с мамой и отцом, сестры смеялись и пели, кружась в танце и поддразнивая младшую сестричку Келайлу. Как же я соскучилась по вам, думала она во сне.

Через несколько дней Асур снова повел ее в ту самую кладовую, где разбил шкатулку. Снова запер двери изнутри, оставляя их теперь уже совсем в кромешной темноте.

— Ну? Ты что-то видишь, Келайла?

Она молчала, напрасно стараясь разглядеть хоть искорку, хоть лучик.

Асур ткнул в ее ладонь круглый камушек.

— Знаешь, что это? А это? И вот еще это?

— Я ничего не вижу, великий мастер камней и металлов. Прости.

Ей показалось, что из горла Асура вырвалось яростное рычание. Но он остановил свой гнев, отобрал горсть камушков, таких гладеньких, что они сами норовили выскользнуть в темноту.