Наталья Маркелова - Мар. Червивое сердце

— Откуда ты знаешь эту мелодию? — Голос королевы треснул, как ломающийся под ногами тонкий лёд.

Я не ответил. Не хотел отвечать. Всё, что мне было нужно, — разбудить в сердце королевы ту девочку, которую я так любил. Мою Стелли.

— Отвечай!!! — закричала королева так пронзительно, что в небе ей ответили снежные вороны.

Я нехотя открыл глаза и увидел её искажённое ужасом лицо. И понял, что она догадалась. Догадалась, но отказывается в это верить.

— Где ты услышал эту мелодию?

— На краю Болота, которое хранит тайну золотоволосой девочки Стелли и уродливого мальчика Мира.

— Это тебе Хазер рассказал? Он следил за мной?

— Никто не следил, и ты это знаешь.

— Тогда ответ один — ты умеешь читать мысли.

— Я всегда подозревал в нём мага, его музыка… — начал королевский маг, но королева жестом остановила его красноречие.

— Что ты ещё знаешь, Шут? Что стало с Миром?

— То же, что и со Стелли. Нагнись ко мне, королева, то, что я скажу тебе, не предназначено для чужих ушей.

— Стойте, ваше величество. — Маг предостерегающе поднял руку.

— Отойдите все, — приказала королева и опустилась на колени, пачкая платье в грязи.

Мы остались вдвоём. Я поднялся на цыпочки, она наклонилась ниже. Наши лица почти соприкасались.

— Говори. — Она смотрела на меня так, словно от того, что я скажу, зависела её жизнь, а я знал, что всё с точностью наоборот: от того, что я скажу, зависит моя смерть.

— Я был в Лабиринте с вами, королева.

— Что? — Она покачнулась, как от удара, и едва не упала в яму.

— Я был там.

— Закопайте его, — взвизгнула она, вскакивая на ноги.

Пока стражники кидали в могилу землю, я пел. Пел, как никогда в жизни, пытаясь заглушить свой страх, крики Дэмон и боль королевы. Когда возможности петь уже не было, я прижал лютню к груди одной рукой, а другой взялся за кольцо на цепочке.

— Всегда вместе. Только ты… — сказал я.

Мне в лицо ударил комок грязи. Я закрыл глаза и приготовился к смерти. Но перед этим не смог удержаться и последний раз посмотрел на королеву. Она не сводила с меня глаз, и мне показалось — хотя, возможно, это была игра моего воображения, — что в уголках этих глаз стояли слёзы. Я улыбнулся ей, улыбнулся так тепло, как только мог, и одними губами шепнул:

— Я люблю тебя, Стелли. Я всегда буду тебя любить, несмотря ни на что. Помнишь наш колодец? Если я буду нужен тебе — я там.

Потом я закрыл глаза, но смерть не пришла ко мне.

«Ты думал, я позволю тебе умереть, — ехидно прошептала Дэмон, — нет. Может быть, я и потеряла свою былую силу и могущество, но я всё же сумею удержать тебя здесь, между мирами, в этой могиле, ведь ты моё единственное вместилище. Я-то не хочу умирать. И не буду. Здесь ты замрёшь, как личинка бабочки, пока я не найду способ, как этой бабочке выбраться на свободу. Но я выберусь, Мир, будь в этом уверен. Я не умею сдаваться».

«Я никогда не выйду отсюда».

«Ты выйдешь. Обязательно. Это я тебе обещаю. А пока ты будешь слушать все истории, которые я накопила в себе за время своего существования. А это очень много историй. И все они тебе не понравятся. А начну я со своей собственной».

«ПОМНИШЬ, Я ОБЕЩАЛА рассказать тебе свою историю, а, Мир?» — спросила Дэмон.

«Я снова стал Миром?»

Земля давила, сжимала меня со всех сторон, но ещё сильнее давила боль оттого, что я больше никогда не увижу Стелли. Если бы у меня были силы, я бы заплакал, но даже это мне было не дано. Дэмон была права: я превратился в её личинку. И уповать можно было только на милостивое время, которое рано или поздно пожрёт остатки сил моего врага и уничтожит моё тело.

«Ну да, теперь ты снова горемыка Мир, на шута сейчас ты не тянешь».

«А вот я так не думаю. Ведь всё же я посмеялся над тобой напоследок».

«Точка ещё не поставлена. Но частично ты прав, тебе удалось меня озадачить. Что ж, если хочешь, я буду звать тебя Шутом. Так вот, Шут, ты знаешь, откуда берутся демоны?»

«Нет».

«Никто не знает. Потому что демонов очень мало, но всех их создали люди».

«Что за чушь? Я бы слышал о таком».

«А легенду о Маре ты знаешь?»

«Да, её знают все. — Я вдруг увидел лицо Эгу, вспомнил её старческий надтреснутый голос и передал Дэмон рассказанную старушкой историю: — В ночь первой полной зимней луны, когда тихо падает снег и звёзды так близко к земле, что о них можно уколоться, нужно выйти одному на улицу, выдохнув облачко пара, и вслед ему быстро произнести три раза имя своего будущего друга. И когда Мар появится, ты уже никогда не будешь одинок, даже в момент смерти, потому что и в иной мир Мар отправится с тобою вместе, указывая твоей душе дорогу. Но помни: на создание Мара у тебя есть только одна попытка в год. Действуй не торопясь».

«Упустил самое главное, — вздохнула Дэмон. — Мара не может создать человек, сердце которого не переполнено сильными чувствами. Ты посылаешь в небо не просто своё дыхание, ты отпускаешь с ним то, что скрыто в твоём сердце, — любовь, веру, надежду, отчаяние… Отчаяние всегда особенно сильно, вот почему многие часто считают, что Мар — это душа умершего. Человеческое сердце, потерявшее кого-то, всегда переполнено отчаянием, и его легче всего отдавать».

«А при чём тут демоны? Мары — самые светлые создания из существ, населяющих этот мир».

«Ты видел хоть одного?»

«Да, однажды».

Я вспомнил Мара Эгу — он был похож одновременно и на сову, и на кота, и на саму Эгу тоже. Он был стар, как и она, и часто отдыхал у неё на плечах. А когда старушка хлопотала по дому, кружился рядом с ней.

«Вот почему я никогда не чувствую одиночества и у меня самые добрые сны. Вот почему я так много знаю. Ник всегда понимает, что у меня на сердце, и может утешить, подсказать, ободрить», — говорила мне старая женщина. И я тоже мечтал, что когда-нибудь создам Мара.

«И тот Мар действительно был самым светлым существом на свете?» — спросила Дэмон.

Мне захотелось пожать плечами, тело заныло.

«Он был самым добрым существом». — Я вспомнил, каким мягким был мех Ника, вспомнил, какие мелодии он напевал и как нежно утешал Эгу, если та грустила.

«Видимо, его создали из доброго сердца».

«Да». — Я был удивлён проскользнувшей эмоции.

«Но правда в том, Шут, что Мара можно создать не только любовью. Главное, чтобы эмоция была сильной — боль, ярость, ненависть тоже сойдут. А если ещё и сердце червивое…»

«Ты — Мар?!» — вдруг понял я.

«Не ожидал? Сказки ведь тоже бывают добрые и злые. Меня создал маг, создал из ненависти и своего червивого, прогнившего сердца. Впрочем, он не хотел меня создавать. Так получилось. Но я всё равно любила его. Любила, даже когда он заставлял меня творить зло и подлости, когда менял мою внешность и суть, когда проводил надо мной магические опыты. А потом я ему надоела. Так тоже случается. Он вышвырнул меня прочь. Впрочем, не я первая, не я последняя. Люди часто прогоняют своих Маров».