Наталья Маркелова - Мар. Червивое сердце

«Почему?»

«Да потому что действительно многие считают, что Мары — души умерших. И они напоминают о перенесённой утрате. Да и вообще, люди слишком непостоянны».

«Не верю, такого не может быть, искренний верный друг нужен всем».

«Шут, тебя же тоже закопали, чтобы ты не напоминал королеве о наличии у неё сердца. Если разобраться, то ты её Мар. Разве был у неё друг вернее тебя?»

Я промолчал. А что ещё можно было сказать? Это была правда.

«Когда Мара прогоняют, — продолжила свой рассказ Дэмон, — он погибает. Не сразу, конечно. Постепенно исчезает, тускнея, становясь прозрачнее, легче. Если повезёт, брошенный Мар может отыскать себе нового друга, такое иногда случалось. Чаще всего беспризорных Маров находят дети. Где-нибудь на чердаках, в дуплах деревьев. Но везёт только тем Марам, что созданы из любви. Потому что сердце нового друга должно быть созвучно чувству, породившему Мара. А дети полны любви — конечно, не такой, которую испытывают влюблённые. Любовь детей чище, она обращена на всё вокруг. И эта любовь спасает. Я же была создана из ненависти — и спасти меня могла только ненависть. В один прекрасный момент, когда тело моё начало тускнеть и я стала лёгкой как пушинка, точно выплакала всю себя одинокими лунными ночами, я вдруг испытала это самое чувство ненависти к тому, кто создал меня, и поняла, что это придаёт мне сил. Обычно Мары искренне любят создавшего их человека, любят так, что не в силах чувствовать ничего другого, но это был явно не мой случай. Я вернулась к создавшему меня магу, пылая ненавистью, и уничтожила его сердце, потому что могла это сделать, потому что была его частью и потому что ему самому не нужна была любовь. Так я стала собой: чтобы жить, мне были необходимы испорченные сердца, из которых я выедала всё то, из чего состояла сама, а затем обращала их в пепел. О, в таких сердцах не было недостатка. Я чувствовала себя всемогущей. Пока однажды один из эльфов не заточил меня в вишнёвой косточке. Глупый был выбор предмета, но это первое, что попалось ему под руку. Я была в бешенстве, но все мои попытки вырваться на свободу ничего не дали. Время моё истекало: ещё бы пара веков — и я бы погибла, так никогда и не выбравшись из косточки вишни. Но, к моему счастью, люди затеяли войну с эльфами… И так всё обернулось, что я получила небольшую, но свободу, когда косточка проросла во дворе Замка из-за глупости слабой женщины. Но меня ждало новое испытание — я могла управлять только теми, кто добровольно впускал меня в сердце, кто сам приходил в Замок. Впрочем, люди скоро разнесли весть о демоне, читающем сердца, и проблемы с едой не стало. Они, наивные, почему-то считали, что если я уничтожу всё, что давит на их сердце, они станут счастливее. Глупцы».

«Но почему у тебя нет голоса?» — поинтересовался я.

«Потому что говорить Мар может только с тем, кто его создал. Остальные в лучшем случае слышат лишь глупое щебетание, песенку без слов».

«Никогда не слышал, как ты поёшь».

«Я разучилась петь в тот момент, как уничтожила мага, создавшего меня. Вот почему, когда пришёл твой отец и пообещал мне голос, я так обрадовалась. Каждое живое существо хочет выразить, что у него на душе. Каждый Мар мечтает петь. И твой отец готов был осуществить мою мечту. Но ещё больше мне нужен был ты. В тот миг, когда я увидела тебя, когда осознала, что ты единственный, кто способен услышать мои мысли, я ни о чём и думать больше не могла, как только о том, чтобы получить доступ к твоему сердцу. Ты был словно дар богов. Чистое сердце и безобразное тело. Ты был создан для меня. Ведь всё, к чему я прикасалась, менялось до неузнаваемости — такой у меня был дар. Твоё тело я могла сделать прекрасным, а сердце гнилым. Это было бы сердце сродни тому, что создало меня, сердце, для которого я смогла бы петь. Но беда была в том, что твоё сердце не хотело гнить. Я никак не могла понять почему. В один прекрасный момент я даже испугалась, что это ты меняешь меня, а не я тебя. Иногда я помогала тебе вовсе не из желания изменить и испортить, а потому, что тебе требовалась помощь. Возможно, поэтому я не смогла отравить твоё сердце. Я хотела стать твоим Маром. Но теперь и ты предал меня».

«Я тебя предал?»

«Да, Мир, ты уничтожил лютню, ты захотел убить меня. Теперь я сделаю тебя монстром — тебя будут бояться и будут ненавидеть. Ты превратишься в ночной кошмар. Я отомщу тебе за то, что ты убил мою надежду на тебя».

«И как же ты это сделаешь без прежнего могущества?» — Меня охватило веселье.

Но оказалось, торжествовать было рано: Дэмон не совсем утратила свои силы и возможности, она просто стала их тщательнее беречь, как это делают маги. И теперь торопилась продемонстрировать мне это.

«Давай взглянем, что там, снаружи. А, Шут? Да, я могу показать тебе, что там. Я и не такое могу. А ты решил, что я лишь способна напевать тебе глупые мелодии? Наивный мальчик. Представляю, как сильно тебе хочется оказаться на свободе под небом, вдохнуть свежий воздух, отмыться от грязи в водах озера. Сейчас я покажу тебе, что там происходит. О, там есть на что посмотреть, представление вот-вот начнётся».

И я увидел озеро, собственную могилу, различил, как ветер клонит травы, и даже услышал грустную песню полевиков. Я хотел было закрыть глаза, чтобы отгородиться от этого, но они и так были закрыты. Я подумал, что теперь вечно буду видеть небо и звёзды, слышать плеск воды, но никогда не смогу ощутить на своей коже дуновения ветра. Да, пытка будет долгой. Сколько времени Дэмон сможет удерживать меня в таком состоянии? Сколько лет я буду ждать смерти? Наверное, рано или поздно я привыкну к этому. Люди ко всему привыкают. Но как она тогда собралась сделать из меня монстра?

«Думаешь, я затем показываю это тебе, чтобы помучить? О, Шут, для меня это слишком мелко. Просто я слышу мелодию ещё одного сердца, сердца, которое очень тебя любит. Знать бы ещё за что. Смотри, сейчас ты кое-кого увидишь».

Долго ждать не пришлось. Взошла полная луна: жёлтая, сытая, довольная собой, как сова, объевшаяся мышей. Я залюбовался её отражением в озере и не сразу заметил белого призрака, струящегося среди трав, — только когда он достиг моей могилы, я различил, что это волк. Зверь остановился, осторожно огляделся и обернулся Лаки. Она склонилась над могилой, и её плечики затряслись. Девушка беззвучно плакала.

И это её беззвучное горе было ещё пронзительней, ещё острее. Если бы я мог, то заплакал бы вместе с ней.

— Почему?! — закричала Лаки, наконец обретая голос. — Почему?! Я же так люблю его! За что вы отняли его у меня?!

«Как она узнала?» — спросил я Дэмон. Признания Лаки терзали моё сердце.

«О, вся Столица только и говорит о том, что королева казнила шута, даже о мятежных магах думать забыли. А менестрели уже поют в трактирах песню „Шут и королева“».