Туве Янссон - Папа и море

Комната была полна жёлтым закатом, спустя мгновение он сделался алым. Папа стоял посреди комнаты и размышлял. Как раз сейчас ему следовало бы пойти зажигать маяк, потому что скоро наступит вечер. Но если он полезет по лестнице, остальные, конечно, догадаются, зачем он полез. И когда он вернётся, все будут понимать, что зажечь маяк ему не удалось. Вот почему нельзя побыть снаружи до сумерек и дать ему спокойно попробовать? Всё-таки жизнь с семьёй имеет свои минусы. Например, иногда семейству недостаёт чуткости. Но всё-таки они уже так давно вместе…

Папа поступил так, как всегда поступают в неприятные моменты, — отошёл к окну и отвернулся от всех.

На подоконнике лежал колышек. Ну разумеется. Он совершенно забыл про сети. А это ведь очень, очень важное дело. Папе сразу полегчало. Он опять повернулся и сказал:

— Сегодня мы будем забрасывать сети. Их всегда забрасывают до наступления сумерек. И вообще-то, раз мы живём на острове, их надо забрасывать каждый вечер.

И они с Муми-троллем и сетями отправились в море.

— Поставим их у восточного мыса, — сказал папа. — Западный принадлежит рыбаку. Некрасиво было бы рыбачить у него под носом. Сейчас греби потише, я хочу осмотреть дно.

Дно здесь уходило вглубь медленно, дугообразными песчаными насыпями — они спускались в море, как широкие торжественные ступени. Муми-тролль грёб к мысу, и водоросли под ними становились всё темнее и темнее.

— Стоп! — скомандовал папа. — Сдай немного назад. Здесь хорошее дно. Тянем сеть наискосок вон к тем рифам. Медленно.

Он бросил в море поплавок с белым вымпелом и закинул сеть. Она погружалась в воду длинными ровными движениями, капли воды поблёскивали на каждой петле, пробки мгновение покачивались на поверхности и уходили под воду жемчужным ожерельем. Закидывать сеть — это было именно то, что нужно: спокойная мужская работа. Работа на благо семьи.

Когда все три сети оказались в море, папа трижды поплевал на колышек и отпустил его. Тот стоймя ушёл под воду и скрылся в глубине. Папа сел на банку на корме.

Был ласковый вечер, все цвета поблёкли и погрузились в сумрак, только над лесом небо ещё оставалось алым. В хорошей дружеской тишине они вытащили на берег лодку и зашагали через остров к дому.

Когда они уже дошли до осин, над водой разнёсся слабый жалобный звук. Муми-тролль остановился.

— Я слышал его вчера, — сказал папа. — Это какая-то птица.

Муми-тролль вгляделся в море.

— Там на рифе кто-то есть, — сказал он.

— Это навигационный знак, — папа даже не остановился.

«Утром там не было никаких знаков, — подумал Муми-тролль. — Там вообще ничего не было». Он застыл и стал ждать.

Неопознанный объект пришёл в движение. Очень-очень медленно проскользил он по скале и пропал из виду. Это был не маленький и узкоплечий рыбак. Это был кто-то другой.

Муми-тролль встряхнулся и пошёл дальше. Лучше ничего не рассказывать, пока сам толком не узнаешь. В глубине души Муми-тролль надеялся никогда не узнать, кто там сидит и воет по ночам.

Муми-тролль проснулся среди ночи и долго лежал неподвижно, прислушиваясь. Кто-то звал его. Но, может, это был просто сон. Ночь была такой же спокойной, как и вечер, она мерцала синеватым светом, растущий месяц висел прямо над островом.

Муми-тролль очень осторожно, чтобы не разбудить маму с папой, поднялся с кровати, подошёл к окну, открыл его и выглянул. Он услышал, как тихо бьются о берег волны, услышал голос далёкой птицы, как плещет море о пустые и тёмные рифы. Остров был погружён в полный покой.

Но нет — на берегу что-то происходило. Далёкий топот быстрых ног, плеск воды — совершенно точно происходило! Муми-тролля бросило в жар. Он был уверен, что это касается его, именно его и никого больше! Он должен пойти на берег. Он ощущал всем телом, что это очень-очень важно, он должен выйти в ночь и посмотреть, что творится на берегу, кто-то позвал его, и никак нельзя струсить.

У дверей он вспомнил про лестницу и засомневался. Винтовая лестница в ночи пугала — это днём по ней бегаешь вверх-вниз, не успевая задуматься. Муми-тролль вернулся, взял со стола фонарь и нашёл на плите спички.

Дверь за ним закрылась, и под лапами возник головокружительный колодец башни. Муми-тролль не видел его, просто знал, что он там. Пламя фонаря, затрепетав, расправилось и горело теперь ровно. Муми-тролль опустил стекло и набрался смелости оглядеться.

Свет спугнул все тени, и они сонно запорхали вокруг, когда Муми-тролль приподнял фонарь. Множество теней, разных форм и очертаний, качалось вверх-вниз в пустом стволе маяка. Получалось красиво. Ступеньки изгибались, уходя вниз, вниз, вниз, серые и непрочные, как скелет древнего животного, и в самом низу их проглатывала темнота. Муми-тролль спускался по лестнице, при каждом шаге тени взлетали и плясали перед ним по стенам. Это было так красиво, что даже не страшно.

Муми-тролль шаг за шагом спускался. Он крепко держал в лапах фонарь и так дошёл до слякотного дна маяка. Тяжёлая дверь, как всегда, заскрипела. И вот он уже стоит на скале, и остров встречает его холодным и неправдоподобным лунным светом.

«Как интересно жить, — подумал Муми-тролль. — В одно мгновение всё может перевернуться с ног на голову — и без всякой причины. Лестница становится волшебной, а про полянку не хочется больше думать. Всё меняется, и никто не знает отчего».

Запыхавшийся, он спустился по скале, через вереск, через осиновую рощу. Деревья молчали — ветра не было. Муми-тролль замедлил шаг и прислушался. С берега не доносилось ни звука.

«Наверное, они меня испугались, — подумал Муми-тролль и присел, чтобы погасить фонарь. — Те, кто бегает тут по ночам, должно быть, очень пугливые. Этот остров даже ночью настороже».

Фонарь погас, и остров вдруг сделался ближе. Муми-тролль уже знал его от мыса до мыса, в лунном свете остров был неподвижным и очень родным. Муми-тролль больше ничего не боялся, просто прислушивался. Топот послышался снова. Кто-то бегал по песку за кустами ольхи, носился туда-сюда, иногда забегая в воду; слышался плеск, и в воздух летела белая пена…

Это были две морские лошадки, его лошадки — они, и никто иной, и к этому всё шло. Серебряная подкова, которую он нашёл на песке, календарь и та волна, в которую луна обмакнула свою туфельку, и крик, который он услышал во сне… Муми-тролль стоял в зарослях ольхи и смотрел, как танцуют морские лошадки.

Они скакали по песку, закидывая головы, разметав гривы, хвосты развевались длинными блестящими волнами. Они были неописуемо красивые и лёгкие, и знали это, они с равнодушной естественностью заигрывали сами с собой, или с островом, или с морем, им было всё равно. Время от времени они стремглав бросались в воду, поднимая высокие брызги, выбивая радуги в лунном свете, и убегали обратно под своими радугами, кося глазом, и наклоняли головы, чтобы подчеркнуть изгиб шеи. Казалось, что они танцуют перед зеркалом.