Туве Янссон - Папа и море

— Можешь съесть её сама, — вежливо ответил рыбак, и все покатились со смеху, что рыбаку удалось сказать что-то настолько уместное.

Кофепитие сразу утратило всю свою торжественность, рыбака оставили в покое и принялись болтать о шторме и острове, который наконец помирился с морем и заснул. Рыбак решился попробовать кофе и скривился. Потом бросил в чашку восемь кусков сахару и тогда выпил всё одним глотком.

Потом он развернул свёрток Муми-тролля. Там были подарки, которые забыла на песке морская лошадка: кусочки стекла, камушки и четыре медных грузила. Рыбак посмотрел на грузила долгим взглядом и сказал: «Ха». Потом он открыл последний подарок, достал оттуда ракушку, на которой было написано: «Сувенир с Западного побережья», и сказал «ха» два раза.

— Она была самая красивая, — объяснила мама. — Море вынесло её на песок.

— Да? — сказал рыбак и посмотрел на нижний ящик комода.

Он встал и медленно подошёл к комоду. Семейство наблюдало за ним с интересом и удивлением: он даже не поблагодарил за подарки.

Наступали сумерки, только маленькое закатное пятно подрагивало на ветвях яблони. Свечи всё горели.

Рыбак заметил на комоде птичье гнездо.

— Оно должно быть в трубе над заслонкой, — сурово сказал он. — Оно лежало там много лет.

— Мы собирались повесить его за окном, — оправдывалась мама. — Просто пока не дошли руки сделать для него полочку.

Рыбак стоял перед комодом и смотрел в зеркало. Он осмотрел папину шляпу и долго вглядывался в собственную растерянную физиономию. Потом взгляд его скользнул к разложенному на картонке пазлу. Он взял кусочек и вставил его на место и начал быстро вставлять их один за другим. Семейство вышло из-за стола и столпилось за его спиной.

Картина была готова. На ней были птицы и маяк. Птицы летели прямо на свет. Рыбак повернулся и посмотрел на папу.

— Я вспомнил, — сказал он. — Это не та шляпа.

Он снял свою шляпу и протянул её папе. В воцарившейся тишине джентльмены обменялись шляпами.

Смотритель маяка вернулся.

Он застегнул свою вельветовую курточку и подтянул штаны. Потом поглядел на чашку и спросил:

— Можно ещё немножко кофе?

Мама метнулась к печке.

Они снова уселись за стол, но разговор не клеился. Смотритель маяка ел торт, а семейство робко наблюдало.

— Я тут немножко порисовала, — сказала мама застенчиво.

— Я заметил, — сказал смотритель маяка. — Сухопутный пейзаж. Но для разнообразия даже приятно. И нарисовано хорошо. А что будет на другой половине стены?

— Я собиралась нарисовать там карту, — ответила мама. — Карту острова и рифов. И отметить на ней все мели и, может быть, глубину моря. Мой муж — большой специалист по измерению глубин.

Смотритель маяка уважительно кивнул. Папа просиял, но всё ещё не знал, что сказать.

Мю, страшно довольная, переводила блестящие глаза с одного на другого и сидела с таким видом, будто вот-вот ляпнет что-нибудь неприличное, — но пока молчала.

Две свечки догорели и закапали торт. На улице стемнело, шторм всё носился над островом. Но в комнате воцарился покой — редкий гость на семейных торжествах.

Муми-тролль вдруг вспомнил про Морру — теперь уже без ощущения неисполненного долга. Они ещё увидятся, само собой. Но это перестало быть таким уж обязательным. Почему-то Муми-тролль знал: Морра больше не боится, что он её бросит.

Наконец папа заговорил.

— Слушай-ка, — сказал он. — У меня на твоём мысу остался ящик виски. Как думаешь, ветер стихнет?

— Ну, — отозвался смотритель, — уж если подул зюйд-вест, это может длиться неделями, сам знаешь. Думаю, с ящиком ничего не случится.

— Чуть попозже пойду принюхаюсь к погоде, — сказал папа, зажигая трубку. — Как, по-твоему, можно оставить лодку как есть?

— Можно. Сейчас новолуние, навряд ли вода ещё поднимется.

Догорела и третья свеча, и теперь только отблеск пламени на полу освещал комнату.

— Я постирала простыни, — сказала мама. — Хотя они и так были чистые. Кровать на прежнем месте.

— Спасибо, спасибо, — кивнул смотритель маяка, поднимаясь из-за стола. — Но, пожалуй, сегодня я переночую наверху, в башне.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

— Пойдём сходим на мыс? — предложил папа.

Муми-тролль кивнул.

Когда папа с Муми-троллем вышли на скалу, на юго-востоке уже проступил тонкий серпик луны. Начинался новый месяц, и новая луна готовилась освещать всё более тёмные осенние дни.

Они спустились в вереск.

— Пап, знаешь, — сказал Муми-тролль, — мне надо кое-что сделать на берегу. Кое-кого повидать.

— Ах вот как, — сказал папа. — Что ж, тогда до завтра.

— Пока, — сказал Муми-тролль.

Папа продолжил свой путь, уже почти забыв про ящик виски. Мыс там, мыс тут — какая разница, когда он у тебя не единственный?

Папа подошёл к воде и остановился у кромки прибоя. Там волна за волной катилось его море — шумное, горделивое, спокойное и бурное. Папа выбросил из головы все мысли и просто почувствовал себя живым: целиком и полностью, от кончика хвоста до ушей.

Оглянувшись на свой остров, папа увидел белый свет, свет долетал над морем до пустого горизонта и возвращался оттуда длинными мерными волнами.

Маяк горел снова.