Туве Янссон - Папа и море

Вытащить из воды двухдюймовую доску — восхитительно трудное дело. Она качается, она тяжёлая от впитавшейся воды. Она может сбить с ног, может налететь вместе с волной внезапно, как таран. Тогда это даже опасно.

А когда она наконец лежит на берегу и море ей уже не угрожает — это ценность, которая ещё ценнее оттого, что украдена. Блестящая, тяжеленная, безупречная доска, тёплого цвета старой смолы, с крестиком на срезе, поставленным прежним владельцем. Ею можно любоваться — гордо, по-завоевательски, уже представляя, с каким звуком входит в неё трёхдюймовый гвоздь.

— Ветер, наверное, уже девять баллов! — крикнул папа. Он перевёл дух и посмотрел на море. — Ладно, — сказал он. — Теперь мы с тобой в расчёте.

Перетаскав доски на сушу, все отправились домой варить уху. Когда они вышли на открытое место, ветер набросился на них, как живой, Мю едва устояла на ногах.

Мама по дороге остановилась посмотреть на свой сад, который заполонили испуганные ползучие ёлки. Она опустилась на колени и подсунула морду под ветки.

— Как там яблоня, растёт? — спросил Муми-тролль.

— Думаешь, я совсем дурочка? — засмеялась мама. — Пройдёт ещё не один десяток лет, прежде чем она станет похожа на дерево. Я просто подбодрила её немножко.

Она оглядела засохшие кусты шиповника и подумала: «Глупо было высаживать их здесь. Хорошо, что их осталось ещё много, целый остров. Просто, наверное, природа — это красивее, чем сад?»

Папа затащил несколько досок на маяк и достал ящик с инструментами.

— Я знаю, что сырое дерево потом усыхает, — сказал он. — Но мне некогда ждать. Что, если кухонный шкафчик будет с трещинами?

— Да пускай, — ответила мама. — Сколачивай на здоровье, за работу надо браться тогда, когда хочется.

Мама в этот день не рисовала, она выстругивала палочки для вьющихся растений и прибиралась в ящиках комода — даже в ящике смотрителя маяка. Муми-тролль рисовал — он точно представлял, как должна выглядеть его хижина. Химический карандаш почти кончился, но Муми-тролль чувствовал, что море принесёт им новый, как только понадобится.

К вечеру все подустали и почти не разговаривали, и в комнате воцарилась спокойная тишина. Море ритмично билось, небо было белым, отмытым дочиста. Малышка Мю заснула на тёплой плите.

Мама глянула на остальных и подошла к своей картине, приложила лапу к стволу яблони. Ничего не произошло. Это была просто стена, красивая оштукатуренная стенка.

«Я только хотела проверить, — подумала мама. — Так и есть. Я не могу туда попасть, потому что больше не тоскую по дому».

В сумерках Муми-тролль пошёл заправить фонарь.

Канистра лежала под лестницей, рядом с рваными сетями. Муми-тролль подставил бачок фонаря под её носик и открутил пробку. Канистра глухо стукнула, когда он поднял и наклонил её, она была гулкая, пустая. Муми-тролль ждал. Потряс немного.

Потом он поставил канистру на место и долго смотрел в землю. Керосина больше не было. Кончился. Фонарь каждый вечер зажигали на маяке, каждую ночь для Морры, да ещё Мю вылила несколько литров на муравьёв. Конечно. Но что же теперь делать? Что скажет Морра? Муми-тролль боялся даже вообразить, как она расстроится. Он сел на ступеньки и закрыл морду лапами. Он чувствовал себя так, будто предал друга.

— Точно пустая? — спросила мама, встряхнув фонарь.

Они допили чай, в окнах начало темнеть.

— Совсем пустая, — горестно подтвердил Муми-тролль.

— Видимо, канистра протекает, — сказал папа. — Проржавела. Не может быть, чтобы мы извели столько керосина!

Мама вздохнула.

— Придётся обойтись светом от печи, — сказала она. — У нас осталось всего три свечки, и их надо приберечь для деньрожденного торта.

Она подбросила дров и оставила открытой дверцу печи.

Огонь горел, весело потрескивая. Семейство подтащило поближе ящики и уселось возле печи полукругом. Ветер время от времени взвывал в трубе, точно музыка, мрачная и одинокая.

— Что там на улице? — спросила мама.

— Я тебе скажу, что там, — ответил папа. — Остров укладывается спать. Обещаю, что он уляжется и уснёт примерно в одно время с нами.

Мама рассмеялась, а потом сказала задумчиво:

— Знаете, мне здесь всё время кажется, что мы выбрались на пикник. В том смысле, что всё по-другому, непривычно. Как будто у нас всё время воскресенье. Мне хотелось бы только понять — это плохо?

Остальные ждали.

— Потому что нельзя же всё время быть на пикнике, — неуверенно продолжала мама. — Должен же он когда-нибудь кончиться. Я боюсь, что вдруг снова наступит понедельник и я уже не смогу поверить, что всё это было правдой…

Она замолчала и с сомнением посмотрела на Муми-папу.

— Конечно же это правда! — недоумённо воскликнул папа. — Это же замечательно — воскресенье каждый день. Этого мы и добивались!

— Вы вообще о чём? — спросила Мю.

Муми-тролль вытянул лапы, комната вдруг показалась ему тесной. Он не мог думать ни о чём, кроме Морры.

— Я пойду прогуляюсь, — сказал он.

Все посмотрели на него.

— Да, пойду глотну немножко свежего воздуха, — нетерпеливо повторил Муми-тролль. — Не хочется сидеть и болтать, хочется подви́гаться.

— Послушай-ка, — начал папа, но мама сказала:

— Пусть идёт.

— Что это с ним? — спросил папа, когда Муми-тролль ушёл.

— Ему стало тесно с нами, — сказала мама. — Он пока сам не понимает. А ты всё думаешь, что он ещё малыш.

— А кто же он? — удивился папа. — Конечно малыш.

Мама засмеялась и пошуровала в печи. С печкой и правда оказалось гораздо уютнее, чем со свечой.

Морра ждала на песке. Муми-тролль пришёл к ней без фонаря. Он остановился возле лодки и посмотрел на Морру. Он ничего не мог поделать.

Под землёй билось испуганное сердце острова, ночь полнилась переменами. Он слышал, как с жалобным шёпотом бредут по острову деревья и камни, но и с этим ничего поделать не мог.

И вдруг Морра запела. Она пела свою песнь радости и колыхалась туда-сюда, размахивая юбками, она топталась на песке и всем своим видом выражала радость от того, что Муми-тролль пришёл.

Муми-тролль удивлённо шагнул вперёд. Не оставалось никаких сомнений в том, что Морра рада его видеть. Морре не нужен был фонарь. Она радовалась, что Муми-тролль пришёл повидаться.

Всё то время, пока Морра танцевала, Муми-тролль стоял неподвижно. Когда она убрела по берегу прочь, он проводил её взглядом, потом вышел на песок и ощупал его. Льда больше не было. Песок был самый обычный, как будто по нему и не топталась Морра. Муми-тролль прислушался, но услышал только плеск прибоя — похоже, остров заснул, погрузился вдруг в глубокий сон.