Туве Янссон - Папа и море

Он постоял, глядя на мамин садик у подножия скалы. Все кусты шиповника засохли от слишком хорошей жизни, не чувствуя больше знакомого и надёжного сопротивления песка и камней. Теперь мама обнесла оградой серединку цветочной клумбы — видимо, там росло что-то очень ценное. Значит, она предприняла ещё одну попытку — интересно, с чем на этот раз.

Из-за скалы выскочила Мю.

— Привет, — сказала она. — Угадаешь, что там растёт? С трёх попыток.

— Говори уже, — кивнул Муми-тролль.

— Яблоко, — торжественно провозгласила Мю. — Мама посадила яблоко. Его прибило к берегу. Мама говорит, что из семечка может вырасти дерево.

— Яблоко, — с изумлением повторил Муми-тролль. — Но оно же будет расти тыщу лет!

— Можешь даже не сомневаться, — и Мю поскакала дальше.

Муми-тролль стоял и смотрел на изящную ограду, похожую немножко на перила их веранды в Муми-долине. И вдруг тихонько и с удовольствием засмеялся. В целом мире нет никого упрямее его мамы. Может, из этого яблока и правда вырастет яблоня? Мама это заслужила. И кстати, хижина ведь ещё лучше, чем полянка. Пожалуй, он построит себе хижину. А окна выложит красивыми круглыми камушками.

Только вечером мама с папой заметили, что лес сделал решительный шаг по направлению к маяку. Больше всех спешили заросли ольхи. Они проползли уже половину острова, только та ольха, шею которой стягивал фалинь «Приключения», осталась на месте и так силилась вырваться, что аж дрожала. Голые осинки, которые не могли больше прошелестеть о своих страхах, пугливой стайкой сбились на вереске.

Деревья напоминали насекомых, они на ощупь хватались длинными корнями за камни, вцеплялись в вереск, чтобы устоять против юго-западного ветра.

— Что они делают? — прошептала мама и посмотрела на папу. — Зачем это они?

Папа прикусил трубку, отчаянно ища объяснения. Казалось невозможным просто сказать: «Я не знаю». Он уже устал ничего не понимать.

В конце концов он проговорил:

— Это то, что происходит по ночам… Ночные изменения, понимаешь ли…

Мама не отводила от него глаз.

— Следует предположить… — нервно продолжал папа. — Некие тайные изменения, и именно во тьме… И если мы тоже будем бегать на улицу по ночам и увеличивать её, я хочу сказать, эту неразбериху, она разрастётся настолько, что не прекратится и к утру…

— Но, дорогой мой… — с тревогой проговорила мама.

Папа покраснел.

После долгой неловкой паузы Муми-тролль пробормотал:

— Им страшно.

— Ты так думаешь? — с благодарностью подхватил папа. — По крайней мере, это что-то…

Папа оглядел изрытую землю. Все деревья до единого старались убежать подальше от моря.

— Теперь я понимаю! — воскликнул папа. — Они боятся моря. Море напугало их. Прошлой ночью я чувствовал, что снаружи что-то происходит…

Он принялся листать свою тетрадь.

— Здесь была одна мысль, я записал её сегодня утром… Погодите-ка. Я ведь додумал её до конца…

— Как по-твоему, это надолго? — спросила мама.

Но папа уже отошёл к маяку, уткнув нос в свои записи. Он споткнулся за куст и пропал в ёлках.

— Мама, — сказал Муми-тролль. — Ты только не волнуйся. Деревья побегают немножко, потом закопаются в землю на новом месте и снова будут расти.

— Ты думаешь? — слабым голосом спросила мама.

— Может, они даже прирастут снова вокруг твоего сада, — не сдавался Муми-тролль. — Получится хорошенькая полянка. Такие бело-зелёные березки…

Мама покачала головой и пошла к маяку.

— Ты такой милый, — сказала она. — Но мне кажется ненормальным, что природа так себя ведёт. Дома никогда такого не было.

Она решила зайти на минутку в свой сад, чтобы успокоиться.

Муми-тролль высвободил ольху, к которой было привязано «Приключение». Юго-западный ветер под ясным прозрачным осенним небом усилился, рифы у западного мыса белели острее, чем раньше. Муми-тролль прошёл через остров и улёгся на вереск, ему было спокойно и почти весело. Наконец-то и остальные заметили Изменения — какое облегчение!

Последний осенний шмель с ласковым жужжанием кружил над цветами вереска. Вереск ничего не боялся, рос себе, где и раньше. Что, если построить хижину прямо здесь? Маленький домик, а перед дверью положить плоские камушки…

Муми-тролль проснулся оттого, что солнце заслонила большая тень. Рядом стоял папа, и вид у него был встревоженный.

— Ну, как размышляется? — спросил Муми-тролль.

— Никак, — признался папа и сел на вереск. — Эти бегающие деревья испортили всю картину. Я стал понимать море ещё меньше, чем раньше.

Он снял шляпу смотрителя маяка, стиснул её в лапах, смял и снова разгладил.

— Видишь ли, — сказал он. — В первую очередь необходимо разобраться в тайных морских законах. Чтобы полюбить море, я должен его понимать. Я не смогу хорошо чувствовать себя на острове, пока не полюблю море.

— Это как с живыми существами, — Муми-тролль заинтересованно присел. — С любовью, я хочу сказать.

— Море всякий раз ведёт себя по-новому, — продолжал папа. — Как попало, без всякой логики. Прошлой ночью оно перебудило весь остров. Зачем? Что это было? Нет никакого порядка. Или есть, но я его не понимаю.

Он вопросительно посмотрел на Муми-тролля.

— Если бы он был, ты бы точно его понял, — сказал Муми-тролль. Он был очень доволен, что папа говорит с ним о важных, серьёзных вещах, и изо всех сил старался не упустить мысль.

— Ты думаешь? — уточнил папа. — То есть порядка и в самом деле нет?

— Наверняка нет, — подтвердил его сын, отчаянно надеясь, что это и есть правильный ответ.

Несколько чаек снялись с мыса и начали с криками кружить над островом. Биение волн отдавалось в земле, точно дыхание.

— Тогда получается, что море — живое, — заключил папа. — Оно способно мыслить. Оно ведёт себя как хочет… Просто невозможно поверить… Но раз лес боится моря, это верный признак того, что оно живое.

Муми-тролль кивнул с пересохшим от волнения горлом.

— Значит, чудовище, которое заставляет чёрное озеро дышать, — это и есть море. И оно же дёргало лотлинь. Теперь всё ясно… Оно разрушило волнорез, чтобы меня позлить, напихало травы в мои сети и пыталось унести лодку…

Папа встал и уставился в землю, сморщив морду, и вдруг морщины разгладились, и он проговорил с неимоверным облегчением:

— Значит, мне не надо ничего понимать! Просто у моря дурной характер…

Муми-тролль понял, что папа говорит сам с собой, и ничего не ответил. Папа пошёл к маяку, тетрадь в коленкоровой обложке осталась на вереске.

Птиц стало больше — целое облако, и они кричали как сумасшедшие. Муми-тролль никогда раньше не видел столько птиц. Там были и маленькие птички — они безостановочно вспархивали и пикировали вниз; с рифов прилетали всё новые стаи. Муми-тролль смотрел на них и понимал, что и они бегут от холода Морры. Но он ничего не мог поделать. Да и какая разница? Зато папа стал говорить с ним по-новому, и Муми-тролль был ужасно горд.