Народные сказки - Сказки и легенды крымских татар

Тогда послали Салэ и других на берег найти воду.

У черной скалы был колодезь, и корабельные поспешили спустить в него свои ведра, но не вынули их, потому что кто-то отрезал веревку.

- Нужно посмотреть, кто, - сказал Салэ. Однако, из страха никто не полез.

- Не полозу - все равно пропаду, - подумал Салэ и спустился к воде.

У воды, в пещере, сидел старик, втрое меньше своей бороды; перед ним красавица арабка кормила собаку, а вокруг стояло тридцать три кола, и на всех, кроме одного, торчали человеческие головы.

- Сабаныз-хайыр-олсун, - приветствовал Салэ старика. И на вопрос - как сюда попал, присев на корточки, рассказал, как случилось.

Усмехнулся старик:

- Если у тебя есть глаза, ты должен видеть, куда попал. Как же ты не удивился и tie спросил, Что все это значит?

- Есть мудрый совет, - отвечал Салэ, - не расспрашивай того, что тебя не касается.

Шесть раз икнул старик, и встала торчком его борода.

- Вижу, ты большой мудрец. Скажи тогда - что красивее: арабка или собака? Не задумался Салэ:

- Не то красиво, что красиво, а то красиво, что сердцу мило.

Плюнул в ладонь старик и, замахнувшись ятаганом, снес головы арабке и собаке.

- Когда раз ночью пришел к жене, я нашел чужого, и, по моему слову, женщина стала собакой, а мужчина женщиной. Ты видел их. Потом приходили люди, не ответили как ты. Зато бараньи головы их на колу, а твоя остается на плечах.

И старик наградил Салэ. Кроме воды, вынес Салэ из-под земли ведро разных камней.

Не бросил их назад в колодец, как советовали корабельные, а послал с первым случаем к матери в Джанкой.

Пожалела мать, что камни, а не деньги, подумала - потерял Салэ разум, но Ресамхан сказала старухе, чтобы позвала богатого караима, и караим отдал за камни много золота, столько золота, сколько не думала старуха, чтобы было на свете.

А через год возвращался Салэ домой и на пути в Джанкой встретил табуны лошадей, и отары овец, и стада скота, и когда спрашивал - чьи они, ему отвечали:

- Аги Салэ.

- Верно новый богач в Джанкое, - думал Салэ и не думал о себе.

Много лет не был Салэ в Джанкое и не узнал деревни; и упало у него сердце, когда не увидел своей хаты, а неподалеку от места, где она была, стоял на пригорке большой дом, должно быть, тоже Аги-Салэ.

Когда петух пьет воду, он за каждый глоток благодарит Аллаха. Таким был Салэ с тех пор, как ожила Ресамхан. Теперь поник он головою и в печали сел у ограды нового дома.

Но когда ждешь кого - зорко видит глаз, и увидела Ресамхан Салэ у ограды и послала старуху мать позвать Салэ в его новый дом.

Если падаешь духом, вспомни о Салэ и улыбнись его счастью. Может быть, и к тебе придет оно.

Первым богачом стал Салэ на деревне, первым щеголем ходил по улице, а когда садился на серого коня, выходили люди из домов посмотреть на красавца-джигита.

Увидел его старый бек из башни ханского дворца, послал звать к себе, три раза звал, прежде чем пришел к нему Салэ, а когда пришел, позвал бека к себе в гости.

Угощал Салэ старика и не знал старик, что подумать. Никто, кроме Ресамхан, не умел так приготовить камбалу, поджарить каурму.

- Если бы Ресамхан была жива, отдал бы ее за тебя.

И тогда открыл Салэ беку свою тайну, и сорок дней и ночей пировал народ на свадьбе Аги Салэ.

Через год родился у бека внук и стали называть его Султаном-Салэ.

А когда Султан-Салэ стал старым и не было уже в живых его отца, построил он в его память, на том месте, где стояла прежде хата, такую мечеть, какой в окрестности никогда не было.

Много воды утекло с тех пор; не только люди - переменились камни; в Джанкое не стало татар и давно уже живут греки, а стены мечети Султан-Салэ стоят, как стояли, гордые своими арками и поясами. Видно хорошо мастера строили их и зоркий глаз наблюдал за ними.

Глоссарий: http://irsl.narod.ru/books/KTSweb/block6.doc

Продолжение: http://irsl.narod.ru/books/KTSweb/block5.doc

*********************************************

D:\block5.doc

*********************************************

Вместе со стужей несет северный ветер снежный буран и окутывает белым покровом старокрымские всхолмья и поляны.

На лунном свете играет искрами Мамаев курган, точно кто шевелится на его вершине; а когда закружит снежный вихрь, кажется, будто поднимается большой белый медведь.

С полночи завоет вьюга, и начнет медведь свой бурливый рев; а как только первый свет различит белую нить от черной, уйдет увалом с Мамаева кургана.

И тогда из недр могильного холма слышно ржание коней и скрежет зубов, и голос проклятий.

У подножия Мамаева кургана закрыта от ветра могила азиса, могила святого, того дервиша, который приходил к Мамаю в начале и в конце его дней.

В начале, когда поднималась слава шах-ин-шаха. В конце, когда закатилась его звезда.

Был день, и была ночь. И исполнилось то, что должно было быть.

В золотом шатре, в кашемировом халате, усеянном огнем бриллиантов, сидел Мамай, когда увидел его дервиш в первый раз в далекой северной степи.

Гордый своим гневом шах-ин-шах отвернулся от улемов и мурз, которые склонились перед ним в трепете страха.

А дервиш, в отрепьях, шел на восток поклониться священной Каабе.

Заметил его Мамай и приказал позвать.

- Ты исходил мир. Скажи, как велик он, и много ли времени надо, чтобы покорить его?

- Мир беспределен, - отвечал дервиш, - и беспредельно людское желание, но могуществу самого сильного человека есть предел.

Усмехнулся Мамай.

- Кажется, ты не знаешь, с. кем говоришь? Но дервиш не смутился.

- Даже великий повелитель - все же человек, ничтожный перед Аллахом.

- Аллах на небе, - рассердился Мамай, - и не вмешивается в земные дела. Оставь свои сказки для глупых людей.

Покачал головой дервиш.

- Жалко мне тебя.

Слишком дерзок был ответ, и сверкнул шах-ин-шах гневом.

- Чтобы ты мне больше не показывался на глаза. Иначе куски твоего тела я брошу на корм медведям. Поклонился дервиш Мамаю.

- Буду помнить твои слова. Не забудь и ты мои.

И ушел.

Много стран исходил после этого дервиш, много дней провел в пути. Достиг духом высоких ступеней и забыл немощи тела.

Научился ничем не дорожить и оттого, казалось, стал богатым, не боялся сильных и сделался тем сильнее их.

И жалел Мамая, хотевшего покорить мир.

Доходили о нем слухи. Мамаевы войны - как река; не сдержать ничем реки. И люди перед Мамаем