Народные сказки - Сказки и легенды крымских татар

- как листья, которым пришла пора упасть.

- Забыл Мамай, что смертен, как все, - думал дервиш.

И не удивился, когда узнал, что погибло войско его и только с немногими спасся он в южные степи.

- Если убьют - мир не оденет печальных одежд, никто не раздерет ворота у кафтана.

Но не настал еще час. Мамаю улыбнулось лицо Аллаха, и успел он уйти в пределы Кафы. Там ему обещали приют.

Когда пришел туда дервиш, на базарах и площадях говорили о Мамае и богатствах его, сокрытых в Шах-Мамае - в подземельях ханской ставки.

Будто долго Мамаевы рабы носили туда сундуки с сокровищами и оружием, и когда засыпали вход, хан приказал умертвить их, чтобы никто не знал, где зарыты его богатства.

А по ночам к воротам Кафы подходили люди Мамая, чтобы посмотреть, бодрствует ли стража, и в народе говорили, будто задумал Мамай овладеть Кафой.

И в самую темную ночь, когда снежная буря загнала всех в жилища, у крепостной стены жалобно прокричала сова. И когда дважды повторился ее крик

- Мамаевы люди бросились к стенам крепости.

Но не спала крепостная стража и истребила всех нападавших; всех, кроме одного, который кричал совой перед нападением.

Избег Мамай смерти и скрылся в тайнике.

И когда, озябший и голодный, он дрожал от страха смерти, кто-то пошевелился вблизи.

Окликнул Мамай и узнал голос дервиша и молил спасти его.

- Ты, верно, забыл, что запретил мне являться на глаза тебе, - сказал дервиш, вспомнив золотой шатер и гнев шах-ин-шаха, и склоненных перед ним улемов и мурз.

Содрогнулось от унижения сердце Мамая, но, пересилив себя, он ответил:

- Тогда тебе говорил повелитель, а теперь просит озябший, голодный человек.

И исполнил дервиш, о чем просил его Мамай, - вывел его за город по канаве для стока горных вод.

Еще не наступил рассвет, когда подошли они к дороге на ханскую ставку.

Чудилась Мамаю погоня за ним, говорил он дервишу:

- Ускорь шаги, слышны голоса. Догонят - убьют.

Но ветер донес из деревни предутренний крик петуха, и дервиш остановился, чтобы совершить намаз.

- Нашел время молиться, - закричал на него Мамай, и хотел идти дальше один, но не знал хорошо дороги и боялся заблудиться.

Взглянул на него дервиш. В раннем утреннем свете казалось мертвенным лицо Мамая, и пожалел он его.

- Моли пророка послать мир твоей душе.

И дервиш говорил о том, как непрочно величие людей и как безумно стремление к нему.

И словами своими стал он ненавистен Мамаю, и не мог Мамай терпеть больше унижения перед ним.

- Глупый раб, я вырвал бы твой язык, если бы было время.

И, выхнатив нож, он всадил его в горло дервиша, а чтобы не узнала его погоня, сорвал с убитого одежду и надел ее на себя.

А с бугра неслось несколько всадников, и передовой, заметив бегущего в отрепьях человека, принял его за беглого раба. И когда бежавший не остановился на его окрик, он размозжил ему палицей голову.

А наутро шахмамайцы нашли оба трупа, один вблизи другого и похоронили их там, где нашли.

Но, проникнутые покорностью к повелителю, насыпали над ним высокий курган, чтобы люди не могли потревожить царского праха.

И сохранился Мамаев курган до наших дней, а рядом с ним - могила азиса.

В зимнюю непогодь, когда северный ветер нагонит снежный буран, лучше не ходите мимо кургана.

Может напугать злой медвежий рев, и похолодеет сердце от Мамаевого стона.

Кыдырлез омыл лицо водой, посмотрел в ручей.

- Сколько лет прошло, опять молодой. Как земля - каждый год старой засыпает, молодой просыпается.

Посмотрел вокруг. Синим стало небо, зеленым - лес; в ручье каждый камешек виден.

- Кажется, не опоздал, - подумал Кыдырлез и стал подниматься в гору.

У горы паслась отара. Блеяли молодые барашки, к себе звали Кыдырлеза.

- Отчего в этот день коней, волов не трогают, не запрягают, а нас на шашлык берут? - остановились, спрашивая, овцы.

Подогнал их чабан:

- Нечего даром стоять. По тропинке ползла змея.

- Кыдырлез, видимо, близко, - подумал пастух. - Когда Кыдырлез молодым был, с коня змею копьем убил. С тех пор, когда он идет, всегда змея от него убегает.

Поднял чабан камень, чтобы убить змею. Крикнул ему Кыдырлез:

- Лучше ложь в себе убей, чем змею на дороге. Не коснулось слово сердца чабана, и убил он змею.

- Хорошо вышло, Кыдырлез будет очень доволен. Вздохнул Кыдырлез, посмотрел вниз. Внизу, по садам, под деревьями, сидели люди, готовили на шашлык молодого барашка.

- Ай, вкусный будет; когда придет Кыдырлез, есть чем угостить.

- Может быть, прежде ходил, теперь больше не ходит, - сказал один. Засмеялся другой:

- Наш Абибулла крепко его ожидает. Думает, покажет ему ночью Кыдырлез золото; богатым будет. Сидел Абибулла на утесе, молчал.

- Отчего молчишь, Абибулла? Старым стал, прежде всегда хорошую песню пел. И запел Абибулла:

- Ждем тебя, Кыдырлез, ждем; прилети, Кыдырлез, к нам сегодня; принесись на светлых струях; заиграй, музыка сердца. Чал, чал, чал!…

Прислушался Кыдырлез, подумал:

- Вот золота ищет человек, а золото - каждое слово его.

Протянулись руки к солнцу. Брызнули на землю лучи. Сверкнул золотом месяц на минарете. Пел Абибулла:

- Золотой день пришел к бедняку - Кыдырлез не обидит людей… Чал, чал, чал!…

Пел и вдруг затих.

Не любит его Хатиджэ, хоть говорит иногда, что любит. Нужен ей другой, нужен молодой, богатый нужен.

- Богатый - значит умный, - говорит она. - Был первый муж богат - хочу, чтобы второй еще богаче был. Все сделаю тогда, все будет в руках.

Смотрит Абибулла вперед, не видит - что близко, что далеко - видит, где другие не видят. Ищет глазами Кыдырлеза среди гор и леса. Верит, что придет он. Обещает поставить ему на старом камне свечу из воска, бал-муму.

Понял Кыдырлез, чего хочет Абибулла, покачал головой.

- Те, что пьют и едят по садам, счастливее этого. Пили и ели люди по садам, забыли об Абибулле и Кыдырлезе.

Не заметили, как пришла ночь. Зажег Абибулла на старом камне свечу, ждет Кыдырлеза.

Долго ждет.

Поднялась золотая луна; услышал шорох в кустах; заметил, как шевельнулись ветки, как осветил их дальний огонь.

- Ты хотел меня, - сказал голос. - Вот я пришел. Знаю, зачем звал. Молодым был, только песню любил, старым стал - женщину хочешь. Для нее золото ищешь.