Феликс Зальтен - Дети Бемби

— Но Он тебя не ранил? — спросила Гурри.

— Нет! К счастью, огненная рука в меня не попала! Настоящее чудо! Но Он это сделал!

Фалина сказала:

— Все это непонятно.

— Теперь мне хуже всех! — горевала Перри. — Куница, лис, а теперь еще огненная рука. Куда мне деваться?

— Мы ничего не можем тебе посоветовать, — ответил Гено, — уж очень наш образ жизни отличается от твоего.

— Я и не ждала совета!

Перри умчалась на самые верхние ветки.

Так же странно прозвучали новости, которые сообщил дятел. Обычно он появлялся очень редко, бросал два три слова и никогда не ввязывался в разговор. На этот раз он был многословнее:

— Он запустил в меня из огненной руки, — дятел пронзительно засмеялся, — но я цел и невредим! Пуля, которую Он запустил в меня, попала рядом со мной в дерево! Хотел бы я знать, как это называется! — Дятел снова засмеялся. — Наверное Он сошел с ума!

Прежде чем кто-нибудь смог ему ответить, дятел улетел.

На следующее утро белочка прибежала со свежими новостями:

— Он сбил трех сорок! Трех! Одна из них убита, две ранены! Ничего не понимаю!

— То, что огненная рука так часто дает о себе знать, может быть даже хороший признак. Он больше не владеет ею! — предположила Гурри.

Нелло и Мембо все время молчали. Они и не отваживались высказать свое мнение.

Вечером появился Бэмби. Его приход всегда приносил успокоение.

— Не бойтесь, — произнес он, — молоденький Он бродит по лесу. У Него новая огненная рука, которую Он на нас и нам подобных не поднимает.

Фалина, Нелло и Мембо облегченно вздохнули.

— Если даже он убивает только маленьких зверюшек и птиц, — заговорила Гурри, — то ведь это наши друзья!

— Правильно, дочка, мне горько, как и тебе! И все-таки надо терпеть.

— Может быть Он преследует наших «сторожей»? — предположил Гено.

— Нет, мой сын, — хорек-то не «сторож». И куница тоже.

— И куницу Он убил? — спросила Гурри.

— Хорек готов, — сообщил Бэмби, — а куница смогла улизнуть, по крайней мере, я так думаю.

Бэмби и его дети разговаривали друг о другом, как взрослые, однако, Гено и Гурри обращались к нему с уважением и любовью, а Бэмби поощрял своих детей тем, что разговаривал с ними на равных, как к чему-то само собой разумеющемуся. Только Фалина с ее безропотной преданностью не могла должным образом одобрить доверительный разговор детей и Бэмби. Нелло и Мембо молчали и своего мнения не высказывали.

— Что ты думаешь об этом, Нелло? — повернулся к нему Бэмби.

— То же самое, что Гено и Гурри, — прошептал Нелло, а Мембо в ответ на вопросительный взгляд Бэмби выдавил из себя, — точно т-так же!

Бэмби, который снова внезапно исчез, разобрался в настоящей причине стрельбы. Егерь учил охотиться совсем молодого человека. Он выдал ему винтовку с магазином и разрешил убивать мелких хищников, небольших птиц, таких как сороки, и белочек. Сначала егерь его сопровождал и давал советы, потом оставил одного, чтобы тот выучил урок. Но от чрезмерного рвения начинающий охотник стрелял во все, что ему было разрешено и попадалось на глаза. Он еще не умел метко стрелять, торопился и поэтому часто попадал не туда, куда целился, отчего «подранки» очень мучились.

Точно так же, как везет каждому новичку за игорным столом, определенная удача способствует начинающему охотнику во время первой охоты. Молодой человек убил хорька, который остался лежать на открытом клочке земли. Полностью добиться такого же успеха с куницей торопыге не удалось. Все же он ее выследил, что летом было редкой удачей. Когда утром куница пробиралась по верхушкам деревьев, молодой человек, заметив ее, сразу выстрелил. В эту минуту он точно не знал, что это за зверь там, его почти не было видно. Густая листва защищала куницу, так что она получила лишь несколько дробинок в пах и быстро убежала. Поэтому молодой охотник решил, что промахнулся и пошел дальше, не поинтересовавшись своей жертвой. Однако ране ной кунице скоро стало совсем плохо. У нее не было сил спуститься вниз, найти привычное убежище. Ужасные боли пронзили ее тело, она скрючилась и осталась на верхушке дерева, вплотную прижавшись к стволу. У нее кружилась голова, мутная, пелена застилала глаза. Она находилась некоторое время в забытьи, потом началась лихорадка. Куница была обречена на медленную смерть. Тем временем фазаны, белочки и все птицы дрожали от страха перед ней. Примерно через два дня она скалилась с дереза, на котором уже не могла удержаться, и только напрасно цеплялась за него. Она лежала, подергиваясь, в траве, потом умерла, и там ее нашел егерь.

— Это хорошо, что она мертвая, — сказал он. — Только ее летний мех не имеет никакой цены. Да, до зимы она стоила бы жизни еще не одному замечательному фазану.

Перри ломала свою маленькую, красивую головку, куда подевался жестокий враг.

— Куницы нигде не видно и не слышно. И никого она не убила.

— Может быть, ее убила огненная рука? — высказалась Гурри.

— Подожду еще немного, — решила Перри, — если ничего не случится, значит наверняка Он ее прикончил. Тогда я снова почувствую себя свободной и смогу радоваться.

— Значит, Он снова — спаситель, — усмехнулась Гурри.

— О! — воскликнула Перри, — если бы Он оставил меня в покое, я бы опять стояла за Него горой!

Выстрелы прекратились. Егерь запретил своему ученику охоту на тяге, потому что не следовало настораживать ланей, прежде чем начнется отстрел. В лесу воцарилась умиротворенная тишина. Но это было затишье перед бурей. К сожалению, короткое.

Шелестел камыш, длинные стебли раскачивались так сильно, что их верхушки стукались друг о друга. На сырой земле происходило сражение. Для старой утки это был бой не на жизнь, а на смерть. Она била крыльями, которые совсем недавно поднимали ее в воздух, а теперь лишь бессильно трепыхались. До этого она могла на своих лапах, пусть даже переваливаясь с боку на бок, весело гулять, гордо рулить по речной глади; теперь все было позади и крепкие короткое ноги годились разве только для того, чтобы беспомощно барахтаться. Месть лиса была ужасной: его острые зубы, прокусив глубокую дыру в горле утки, разгрызли бедняге затылок. Утка со стоном истекала кровью. Потом лис спокойно позавтракал.

Это был тот самый лис, которому цапля выколола глаз. За это лис люто ненавидел цаплю, страстно жаждал мести, но боялся рисковать вторым глазом и старательно ее избегал. Лис пережил несколько страшных недель. Кровавая рана причиняла ему такие страшные боли, что он почти не чувствовал голода. Одинокий, несчастный, укрылся он в глухой чаще, где мучился в своей норе, пока боль не затихла. Он все еще чувствовал ее, но голод допекал все-таки сильнее, и надо было подумать о пропитании. Ослабев от боли, которая свирепствовала в пустой кровоточащей глазнице, отощав от столь длительного недоедания, он стал хитрым, в его душе произросли злость труса и бессилие калеки. С горечью признал он свое поражение и покорился. Вначале ему удавалось ловить только мышей, иногда он довольствовался жуками, но по крайней мере пустая глазница не соседствовала с совершенно пустым желудком. Время от времени ему выпадало счастье поймать так много мышей, что он наедался почти досыта. Убив раненую сороку, которая хотела выколоть ему глаз, он пришел в дикую ярость и разорвал ее на куски за две минуты.