Феликс Зальтен - Дети Бемби

— Даже представить себе невозможно, как вы все дружите друг с другом, — язвительно заметил лис.

Бэмби спокойно спросил:

— А кто твои друзья?

— Кому нужны друзья? Мне не нужны!

— В этом разница между нами, — гордо произнес Бэмби.

Спокойное достоинство Бэмби образумило лиса.

— Мы сегодня впервые разговариваем друг с другом!

— Разумеется впервые, — согласился Бэмби, — но я уже давно знаю тебя.

— Откуда? Я тебя никогда не видел! Откуда ты знаешь меня?

— Ты лежал в моей постели.

— О какой постели ты говоришь? У меня их много.

— Ты часто пользовался моей. Это тайник в лощине под сгнившими стволами деревьев, прикрытыми высохшим хворостом.

— О, там растут папоротник и латук, — перебил его одноглазый, — правильно, там мне всегда очень хорошо!

— Это моя постель, — сказал Бэмби.

— Твоя? Сейчас она принадлежит мне!

Одноглазый нагло осклабился.

— У тебя, я думаю, не хватило бы храбрости прогнать меня!

— Давай не будем говорить о храбрости. Тебя там никогда не было, когда приходил я. Только твой запах мне рассказал достаточно много. По-хорошему советую, — не лезь в мою постель!

— Разве я так плохо пахну?

— Один раз я видел, как ты выходил оттуда, — терпеливо продолжал Бэмби, — если бы я тебя там застал…

— И что было бы? — вызывающе вскричал лис.

— Ты бы потерял второй глаз.

Бэмби предостерегающе наклонил рога.

Одноглазый очень боялся «колющего оружия». Он отпрянул.

— Хорошо! Эта постель — твоя! Я дарю ее тебе!

— Ты не можешь подарить мне мою собственность!

В голосе Бэмби прозвучало негодование.

— Я хотел сказать, — пошёл на уступки лис, — что я больше не буду в твоей постели.

Бэмби перебил его:

— Вырой себе нору и хозяйничай в ней. Так живут все твои родственники…

— Живут? — печально возразил лис. — Для меня там была бы короткая жизнь и страшная смерть!

— Тебя мучает твоя нечистая совесть.

— Совесть? Что это такое? Я не знаю, что такое совесть, даже не могу себе представить, что бы это могло быть! Я всего лишь несчастный беглец!

— Мы все здесь беглецы, когда приходит Он!

— Но вас-то Он долгое время щадит, позволяет многие месяцы наслаждаться покоем! О вас Он заботится зимой! А меня, меня всегда травит, всегда преследует! Меня никогда не щадят. Мне никогда нет покоя!

— В этом разница между нами.

Бэмби снова усмехнулся.

— «Нами!» Я тебя ненавижу! — прошипел одноглазый.

— Видишь, и в этом разница, — все еще усмехаясь, возразил ему Бэмби, — ты не знаешь, что такое совесть, а я не знаю, что такое ненависть.

— Никогда мы не поймем друг друга! — злобно проговорил лис.

— Это единственное, — в чем мы полностью согласны. Ты и я.

Бэмби исчез.

Ошеломленный лис обнюхивал все кругом, искал, шарил. Напрасно. Ему стало не по себе. Он поджал хвост и, крадучись, побежал прочь, все быстрее и быстрее, и в конце концов помчался со всех ног.

Прыгая с дерева на дерево, Перри убежала далеко от места, где едва не попала в лисьи лапы. Постепенно она пришла в себя. Ее сердечко снова билось спокойно. Как только она увидела Фалину, которая вместе с Нелло и Мембо обрывала листочки о кустов, ей тут же захотелось рассказать им о пережитой опасности. Белочка чуть ли не кувырком скатилась вниз.

— Бэмби спас меня!

— Да ну? — ответила Фалина, — он снова оказался спасителем?

— Т-тебе о-опять.

— Грозила опасность? — договорил Нелло за брата.

— Еще какая!

Перри рассказала, как все произошло. Она просто хвасталась своим приключением.

— Бэмби, — заявила она в конце концов, — я вообще-то не видела! Только голос.

— Кроме него некому! — решила Фалина.

— Кроме него некому! — воодушевилась Перри, — это мог сделать только он.

— Гено тоже сможет когда-нибудь это сделать, — в Фалине заговорила материнская гордость, — когда он станет взрослым и отец обучит его!

Тем временем Гено и Гурри вместе бродили по тайным тропинкам. Вскоре к ним присоединился Ате, который свое внимание уделял главным образом Гурри. Они шутили, болтали, радовались жизни.

— Внимание! — прошептал Гено.

Он шел рядом с ними и как обычно, был начеку.

— Внимание! Кто-то идет!

Гурри и Ате замедлили шаг.

Тихий треск и шорох раздавались все ближе и ближе. Мимо них, напрямик через кусты пробежал лис.

— Вот это кто, — пренебрежительно сказал Ате, — лис! Ну, его нам нечего бояться!

— Я все время опасаюсь таких разбойников, — заволновалась Гурри.

— Не надо! — успокоил ее Ате. — Не бойся. Когда лис на тебя напал, ты была еще совсем маленькой.

Все трое слушали, как поспешно убегает лис.

— Он в конце концов один из тех, кого преследуют, — заговорил Гено, — его можно было бы пожалеть, если бы знать, что он сам может испытывать жалость.

— По мне, так все, кого преследуют, достойны сожаления, — Гурри снова успокоилась, — чем меньше они жалеют других, тем больше жалею их я.

— Да, похоже, что у него вообще нет жалости, — сказал Гено, — цапля выколола ему глаз при мне. Никак не могу забыть эту картину. Свирепый, дерзкий зверь! Но ты тоже, может быть, права, сестра, пусть эти убийцы даже и не заслуживают жалости, но они дорого платят за свою кровожадность.

Приближалась середина лета. Душистый ясменник расцвел маленькими белыми звездочками, источая кисло-сладкий запах. Живокость, пастушья сумка, водосбор, колокольчики красовались, звенели, покачивались, сияли всевозможными праздничными красками. На кустах бузины округлились, начиная созревать, ягоды. Они были еще зеленые, но с темными пятнышками. По всему лесу разносились ликующие песни птиц, тучами висели и танцевали в воздухе комары. Ночью появился Бэмби.

— Запомните хорошенько, — оказал он, — сегодня или завтра вокруг будет бродить огненная рука! Как только поутру раздастся песнь черного дрозда, вы должны вернуться домой, а вечером выйти не раньше, чем он умолкнет. Как бы ни поступали другие, придерживайтесь этого правилами с вами ничего не случится!

Среди молчания, которое последовало за его словами, Фалина решительно спросила:

— Ведь это ты недавно спас Перри?

Ответа не последовало. Бэмби нигде не было видно. Ни Фалина, ни дети не удивились. Каждый из них привычно выполнял приказания Бэмби. Все от уже неоднократно слышали от него тоже самое. Только Нелло и Мембо услышали это в первый раз; они были полны благоговения.

Как нечто само собой разумеющееся Гено взял на себя обязанности вожака. Даже Фалина подчинилась ему беспрекословно.

По его знаку утром все возвратились к лежке. Вечером они ждали, пока Гено не подаст знак, что можно выйти.

В самом деле, через два дня, утром в белесых сумерках прозвучал выстрел. Чуть позже вихрем примчалась белочка.