Унелма Конкка - Волшебный короб [Финские народные сказки]

Рассердился медведь и пригрозил сбросить насмешника на землю, а лис взмолился и говорит:

— Не бросай на дороге, отнеси до стога, что на лугу виднеется, там и передохнем с тобой, а то меня уже смертные муки скрутили.

Согласился медведь и отнес лиса к стогу, сам забрался на сено полежать, а лис стал под стогом огонь разводить.

— Что ты там делаешь? — спросил медведь, услышав стук огнива.

— При смерти я, когтями скребу, — ответил лис.

Уставший от своих горестей медведь заснул на сене крепко, а лис тем временем поджег стог и убежал в лес. Медведь на сене не проснулся, пока пламя весь стог не охватило. Одуревший от дыма и сна косолапый еле живой выбрался из огня, но шкуру свою все же здорово опалил, так что стала она, прежде белая, черно-бурой.

После этой проделки лис долго не смел медведю на глаза показаться. Однажды встретил он в лесу волка. Тот только что лошадь задрал и разжился таким образом сытным ужином. Приблизился к нему лис осторожно и спросил, надеясь, что сумеет как-нибудь серого обмануть:

— Как же ты, кум, такую добычу отхватил?

Но волк на этот раз хитрее оказался:

— Очень просто добыл, — ответил он. — Залез я на сосну и сидел там на ветке, пока не увидел бредущую лошадь. Тогда прыгнул я с дерева ей на спину, вцепился накрепко зубами в ее хвост и так несся за ней, пока она наконец не свалилась и не подохла.

Голод заставил лиса это средство попробовать. Пошел он на пастбище, забрался на дерево и, как только случай подвернулся, прыгнул оттуда на спину проходившей лошади. По волчьему совету вцепился лис зубами в хвост лошади. Но лошадь, почуяв такого всадника, взвилась и понеслась по пастбищу как стрела. Увидел заяц из-за куста, как лис на коне скачет, и спросил с удовольствием:

— Куда это ты, рыжий лис, верхом помчался?

Отвечает на скаку лис:

— Бог его знает, косой, куда мой путь лежит, раньше челюсть сломается, чем я хвост лошадиный перекушу.

Увидав, как хитрый лис сам впросак попал, заяц так расхохотался, что у него даже губа лопнула.

Встретились однажды лис, волк и медведь неподалеку от хутора Илвола и решили устроиться там на жительство. Медведь поселился отдельно — не пристало ему с мелюзгой водиться, а волк и лис решили совместно хозяйство вести. Отправились они вдвоем на подсеку, и каждый взял с собой горшок масла на обед. Вскоре надоело лису деревья валить и, поработав немного, отлучился он в лес по своим лисьим делам, а вернувшись, говорит волку:

— Придется мне в Илволу идти. Забегал давеча в лес, встретились мне там хозяева — и на крестины пригласили.

Оставил он волка на подсеке, а сам дальше волчьего горшка с маслом не пошел и, наевшись досыта, вернулся обратно.

— Ну, как ребенка назвали? — спрашивает волк.

— Зачинок, — отвечает лис и снова за работу принимается. Но недолго он топором махал — снова в лес сбегал, вернулся и говорит товарищу:

— Опять меня в Илволу на крестины пригласили, там теперь хозяйская дочь родила.

— Что-то ты, брат Микко, в гости зачастил, — говорит в сердцах волк. — Оставь ты эти празднества, надо лес валить!

— Нет, дорогой братец, нельзя не сходить, раз уж нарочно звать приходили! — отвечает лис. — С соседями нужно в согласии жить, новоселу в особенности.

— Ну, иди, коли так, молвил волк, — но долго не задерживайся. Не пойдет у нас дело на лад, если я один буду работать.

Отправился лис, но дальше волчьего горшка с маслом опять не пошел, и вскоре вернулся обратно на подсеку.

— Как ребенка назвали? — снова спрашивает волк у лиса.

— Середка, — отвечает ему Микко и косарь в руки берет, вроде как за работу принимается.

Еще немного поработали вместе, и опять лис, сбегав в лесок, подходит к волку с такими словами:

— Снова меня в Илволу на крестины зовут, там теперь невестка от бремени разрешилась.

— Да что же это за крестины бесконечные! — говорит волк сердито. — Не ходил бы ты, братец, на этот раз, нельзя же все время пировать.

— Да как же — ведь в крестные меня зовут, — ответил лис, — нельзя не пойти!

— Ладно, сходи еще на этот раз, — разрешил волк, — но скажи там хозяевам, что некогда тебе больше на крестины ходить, у нас ведь работа общая и спешка летняя.

Лис, как и в прошлый раз, прямиком к горшку с маслом направился да пока все не слопал, на подсеку не вернулся.

— Ну, как теперь ребенка назвали? — спрашивает волк.

— Поскребыш, — отвечает Микко озабоченно и принимается вместе с волком поваленные деревья карзать.

Поработали они немного, и проголодался волк — он ведь весь день усердно трудился. Пошли они обедать. Но когда горшки достали, увидел волк, что его горшок начисто вылизан. Разозлился волк и стал лиса обвинять:

— Это ты, негодный, масло мое съел!

— И не думал! — спорит лис. — Ничего я о твоих харчах не знаю, но если ты, кум, слову моему не веришь, я тебе быстро докажу, кто из нас врет. Пойдем-ка на ту скалу да ляжем рядышком на солнцепеке, и у того, кто масло съел, наверняка оно изо рта потечет.

Так и решили, раз иначе не договориться. Легли они на скале и стали ждать, когда же у вора масло изо рта потечет. Волк, который в своей невиновности не сомневался, заснул беззаботно на солнышке, лис же, о вине своей помня, спать и не думал, а пошел потихонечку и принес из своего горшка маслица — да и размазал у волка под носом по скале. Потом разбудил он серого и кричит:

— Вставай, Пекка, посмотри, как из твоей пасти жир на скалу капает!

Встрепенулся волк, проснулся и, заметив под носом жирное пятно, не стал больше спорить. Говорит он лису:

— И впрямь ты, Микко, невиновен. Во мне, как видно, причина.

Договорились они ссору свою забыть, волк вину на себя взял, и снова принялись товарищи за работу.

Лес был уже повален, оставалось сжечь, а такую работу надо скопом делать, сообща. Но лис не больно-то к работе радел, полеживал себе в кустах.

— Иди жечь, — зовет его волк. — Что ты валяешься, лентяй?

— Жги, жги, куманек, — отвечает лис, — а я тут за палом присмотрю, чтобы огонь в лес не пошел.

Поверив, что лис и впрямь делом занят — лес от пала бережет, волк всю работу сам сделал.

Вот уже и готова была пожога, можно сеять. Но лис и на эту работу не позарился, и пришлось волку одному сеять, так же как и валить и жечь. А сам Микко на краю пожоги в травке устроился. Взяла волка досада на кума и говорит он бездельнику: