Дженнифер Холм - Четырнадцатая золотая рыбка

— Все просто — это наука.

Я не вижу в этом ничего простого и только качаю головой.

Дедушка досадливо вздыхает:

— Ведь это должно быть очевидно! Я придумал, как обратить процесс старения вспять посредством клеточной регенерации.

Я хлопаю глазами.

— Для непосвященных: я изобрел лекарство от старости. — Голос дедушки дрожит от волнения. — По сути, я обнаружил источник вечной молодости!

Я не знаю, во что верить. С одной стороны, разговаривает он точно как дедушка. Мне даже хочется проверить, нет ли в его карманах пакетиков с соевым соусом. С другой стороны, я не уверена, стоит ли верить хоть чему-нибудь из того, что я услышала. В глубине души я подозреваю, что это просто какой-то чудак, который стащил дедушкино кольцо и водит маму за нос. Она не может устоять перед детьми с жалостливыми историями.

Я поворачиваюсь к ней:

— Ты уверена, что это дедушка?

— Он-он, не сомневайся, — отвечает мама, закатив глаза.

— Ну конечно, это я! — возмущенно восклицает дедушка.

Он выхватывает из кармана старый кожаный бумажник и показывает мне свои водительские права. На фотографии — недовольное лицо дедушки с точно таким же взглядом, как и у стоящего передо мной мальчика.

— Вот это круто! — восхищенно шепчу я.

— Круто? Да это грандиозно! Мне дадут Нобелевку! — Дедушкин голос звенит все громче. — Все узнают, кто такой Мелвин Херберт Сагарски!

Мама зевает. Ее это явно не волнует. А может, она просто устала. Уже довольно поздно.

— Я иду спать. Почему бы тебе не пообщаться с твоей внучкой? — Она многозначительно смотрит на дедушку. — И не клади ничего странного в холодильник!

Мама рассказывала, что, когда она была маленькой, дедушка хранил в холодильнике принадлежности для своих экспериментов. На полке по соседству с творогом и маслом стояли чашки Петри.

И вот мы одни на кухне. У дедушки громко урчит в животе. Он спрашивает:

— В этом доме найдется что-нибудь поесть? Я умираю с голоду!

— У нас есть пицца.

Дедушка уплетает остатки пиццы прямо у кухонной стойки.

— Так выживают лаборанты, когда приходит ся ночевать в лаборатории, — говорит он.

Затем он подходит к холодильнику, берет молоко и наливает себе большой стакан. Выпивает и наливает еще один.

Машет мне у меня перед носом пустым молочным пакетом и отрыгивает:

— Не забывай о кальции! Все эти разговоры о снижении плотности костей — чистая правда. За последние десять лет я стал на пять сантиметров короче.

— Ты усох?

— Это одно из проклятий старости.

— Зато ты вернул себе волосы.

— Не только волосы! — Глаза дедушки блестят. — У меня идеальное зрение, острый слух и никакого артрита! — Он демонстративно шевелит пальцами.

— А за что тебя отвели в участок? — спрашиваю я.

— Они утверждают, что я проник на чужую территорию, — усмехается дедушка. — Сделали предупреждение и отпустили.

— А куда ты проник?

— В свою собственную лабораторию! — Дедушка явно возмущен. — Я ее, считай, построил! Мое имя указано на девятнадцати патентах! Могли бы проявить хоть каплю уважения!

Я киваю, хотя понятия не имею, что такое патент.

— С тех пор как компания привлекла этих болтунов-инвесторов, все изменилось. Теперь речь только об увеличении прибыли да о снижении рисков. Никакого почтения к науке!

Тут дедушка зевает. Кажется, что из него разом выходит энергия, как будто кто-то щелкнул выключателем, и у него опускаются плечи. Мираж рассеивается, и внезапно дедушка становится похож на обычного тринадцатилетнего мальчика, которому пора постричься.

— Где я буду спать? — спрашивает он.

По утрам я всегда встаю раньше всех, потому что люблю готовить завтрак. Маме готовка не доставляет удовольствия, и она шутит, что не уверена, ее ли я дочь. Но мне на кухне хорошо. Тут царит определенный порядок, и мне нравится экспериментировать.

В последнее время я часто готовлю блюдо под названием «взбесившиеся блины». Я замешиваю обычное блинное тесто и добавляю разные ингредиенты. Я уже испекла блины «смор» (шоколад, зефир, раскрошенные крекеры), «банановый сплит» (бананы, кусочки шоколада, вишня в ликере) и «пина колада» (ананасы, кокос).

Сегодня утром я готовлю проверенный временем рецепт — корзиночки из блинов с арахисовым маслом. В тесто я добавляю кусочки арахисового масла и шоколадную стружку. Я как раз выкладываю блины на тарелку, когда дедушка заходит в кухню. На нем стариковская пижама — такая хлопковая, на пуговицах; вихры собраны сзади одной из моих резинок для волос. Наверное, в ванной нашел.

— У вас что-то с унитазом, — сообщает он. — Пришлось воспользоваться вантузом.

— Да, это у нас бывает. Блинов хочешь? — спрашиваю я.

— Спасибо, — благодарит дедушка и берет тарелку.

Он быстро все съедает и накладывает себе добавки. Наверное, мальчики-подростки и вправду вечно голодные.

На голове у него — взрыв на макаронной фабрике. Это мне знакомо — у меня точно такие же волосы: вьющиеся, непослушные, — всегда терпеть их не могла. Не от него ли они мне достались?

— У меня есть спрей, который хорошо усмиряет кудряшки, — говорю я дедушке.

Он отмахивается ложкой:

— Есть дела поважнее кудряшек. Мне нужно забрать T.melvinus 'a из лаборатории. Эта штука помогла мне разобраться в механизме реверсии геронтологического процесса.

— А что такое геронтологический процесс?

Это похоже на название какого-то ужасного заболевания.

— Геронтологический процесс — это процесс старения.

Похоже, я не ошиблась.

— А что такое T.melvinus ?

— Сокращенное название Turritospis melvinus . Это вид медузы.

— Ты благодаря медузе таким стал? Серьезно?

Дедушка поднимает бровь:

— Почему в это так трудно поверить?

В природе всегда существовали примеры регенеративных способностей.

— Всегда?

Дедушка наклоняется ко мне, его лицо сосредоточенно.

— Возьмем планария — плоского червя. Его можно разрубить надвое, и обе части вырастут в новых червей. Гидра — из рода пресноводных — может восстанавливать части своего тела, а у актинии геронтологический процесс, похоже, вообще отсутствует.

Все это я слышу впервые.

— И наконец, возьмем Turritospis nutricula . — Голос дедушки наполняется восхищением. — T.nutricula — это медуза, которая может вернуться на стадию полипа. То есть в свое детство !

Это все так интересно! Он такой интересный! Как будто я раньше никогда не слушала его рассказов. А может, так оно и было. Обычно, когда мы видимся, они с мамой только и делают, что препираются.