Каюм Насыри - Повесть об Абу-Али-сине

Так никто и не сказал банщику, почему все бегут из бани, и решил он заглянуть в баню сам. Вошел он в баню и глазам своим не поверил: мороз в бане лютый, все льдом покрылось, ураганный ветер бушует, страшная стужа глаза слепит, лицо обжигает, душу леденит. Еле выбрался он из адского холода, едва жив остался. Подумал банщик и понял, что дервиш — не простой человек Пожалел банщик о случившемся, но что делать, где теперь искать того дервиша?

Вскоре об этом удивительном случае заговорили во всем городе, И если встречались двое, то разговор шел только о выстуженной бане и несчастном банщике. Дошли слухи и до дворца, и до людей дивана, и до самого падишаха. Не поверил падишах слухам, счел их нелепыми, сам пришел на место, чтобы удостовериться. И оказалось, о ужас, что слухи скорее приуменьшали, чем преувеличивали случившееся. И удивился падишах, и удивились приближенные его. А Абульхарис, разузнав обо всем, сказал падишаху: «О властелин мой, падишах Каира! Нелегко объяснить то, что произошло. Живет, полагаю, в твоем городе всесильный мудрец, и все, что происходит с твоей дочерью, и история с этой баней, наверное, — дело его рук. Но, слава аллаху, я, кажется, догадался, как найти его. Перво-наперво надо разыскать банщика, привести его сюда и расспросить обо всем хорошенько».

И воскликнул падишах в сердцах: «Ты глупый самозванец, а не мудрец. Ты ничего не знаешь! Разве не по твоему совету я снарядил корабль в Индию? А теперь ты утверждаешь, что негодяев надо искать в Каире, невежда!»

Но люди дивана успокоили падишаха. «Пусть так, — сказали они, — однако от того, что предлагает Абульхарис, вреда не будет, а разузнать все хорошенько стоит».

Разыскали люди падишаха банщика и привели его во дворец.

— Узнал бы ты дервиша, если бы встретил его на улице? — спросили банщика.

— Непременно узнал бы, — сказал банщик, и его описание дервиша слово в слово совпало с рассказом о дервише дочери падишаха. Приставил падишах к банщику своих людей и пошли она по городу разыскивать таинственного дервиша. А пока они рыщут по улицам Каира, мы расскажем о посланцах падишаха.

С великим трудом добрались они из Индии до родных берегов и, опустив головы, вручили своему властелину послание падишаха Индии. Прочитав это послание, падишах передал его Абульхарису. Смутился Абульхарис, понял он, что просчитался и крепко был раздосадован своей ошибкой.

Стыдно стало и людям дивана, ведь падишах Индии поделом назвал их глупцами, и они, смущенные, не зная', куда смотреть, потеряли на время даже дар речи.

Первым заговорил Абульхарис:

— Надо еще раз хорошенько расспросить твою дочь, о, великий падишах! Может быть, она припомнит какие-нибудь подробности.

И подумал падишах: «За какие грехи шлет аллах мне несчастья, ведь конца им не видно? Вызвал я мудреца из Багдада, столько казны потратил, а толку никакого. Послушался его совета, послал письмо падишаху Индии, а что от него услышал? Своими неразумными советами этот мудрец дал повод и нас считать неразумными». Так думал падишах, а вслух сказал Абульхарису:

— Ладно, поступай как знаешь…

И снова Абульхарис расспрашивал девушку:

— Вспомни, как ты добираешься до того злополучного дома? Сама ли идешь? Открыты ли в пути глаза твои? Или — стоит тебе только открыть глаза, и ты уже там?

Отвечала Абульхарису дочь падишаха:

— Половину пути я совсем не помню, а потом я чувствую, что иду своими ногами, но не по полю, а, кажется, по городу. И не иду, а бегу быстро-быстро, и нет сил остановить бег, словно невидимые нити тянут меня. И открыты глаза мои, и дом, где я провожу каждую ночь, кажется мне похожим на одну из лавок в нашем городе.

— А узнаешь ли ты того дервиша, если увидишь его? — спросил девушку Абульхарис.

— Думаю, что узнаю, — ответила девушка. Тогда Абульхарис сказал:

— О падишах, прикажи закрыть все лавки и пусть дочь твоя, переодетая, чтобы нельзя было узнать ее, пройдет по всем улицам. Уж на этот раз мы найдем этот дом, и дервиш попадет в наши руки. Люди дивана приняли совет Абульхариса, и переодетая дочь падишаха пошла по улицам Каира искать таинственный дом.

Узнал Абу-али-сина, как хитроумно разыскивают его и халвафруша люди падишаха, и решил, чтобы подразнить их, показаться им на глаза.

Была в городе лавка, где собирались люди поговорить том, что происходит в мире, решить важные дела торговли и строительства. Зашел туда и Абу-али-сина, а следом за ним — банщик. Узнал банщик Абу-али-сину, закричал и стал всем показывать на него пальцем: «Вот тот дервиш, который выстудил мою баню и устроил там снежную бурю!»

Быстро позвали субаша, и тот, схватив Абу-али-сину за ворот и крепко ругаясь, потащил его, приговаривая;

— Торопясь, несчастный, тебя давно ждут люди дивана!

— Я простой, бедный человек, — сказал Абу-али-сина, — я знать не знаю людей дивана. Что вы от меня хотите?

Но субаш не посчитался с его словами.

Тогда по пути во дворец Абу-али-сина прочитал заклинание и, приняв облик субаша, схватил настоящего субаша за ворот:

— А ну поторапливайся, — сказал Абу-али-сина, — а то ведь тебя ждут, не дождутся люди дивана!

И увидел народ, как два субаша, схватив друг друга за вороты, тащат один другого во дворец, а дервиша и след простыл.

«О великий аллах!» — удивился народ, услышав, как оба субаша спорили друг с другом, кто же из них субаш. Ничего не доказав друг другу, ругаясь и споря, оба пришли во дворец и предстали перед падишахом. Настоящий субаш воскликнул:

— О мой падишах, клянусь аллахом, вот тот человек, которого ты приказал поймать и привести. Мы поймали его в одной лавке, но по дороге во дворец, — не знаю как, — он принял мой облик. Настоящий субаш это я!

И Абу-али-сина воскликнул:

— О мудрые люди дивана, берегитесь, не верьте этому колдуну. Это тот самый дервиш, которого вы ищите. По дороге он совершил колдовство и принял мой образ. А теперь, когда я привел его сюда, он возводит на меня напраслину.

И слезы потекли из глаз Абу-али-сины. Как ни старались люди дивана установить истину, определить, кто же из двоих дервиш, а кто субаш, сколько ни думали, ничего не смогли решить, потому что оба были похожи друг на друга.

Случайно оказался во дворце и верховный судья-казый.

И сказал казый падишаху:

— О властелин мой, поскольку непременно надо казнить одного из них, вели повесить обоих. Пусть погибнет один невинный, но и колдун будет уничтожен, и все избавятся от его злодеяний. А уже когда их повесят, нетрудно будет разобраться, кто же из них субаш, а кто колдун.

Согласились люди дивана с казыем, и было решено повесить обоих.

Оба, рыдая, обратились к казыю:

— О казый, разве в книгах твоих сказано, что невинного можно вешать? Большой грех берешь ты на душу, кровью невинного обагряешь ты свои руки.