Каюм Насыри - Повесть об Абу-Али-сине

А вечером дочь падишаха снова появилась в доме халвафруша, и лишь утром она вернулась во дворец.

Не в силах понять, что с ней происходит, дочь падишаха, рыдая горючими слезами, жаловалась своей кормилице:

— Угодно ли аллаху все то, что происходит со мной? Прежде мы встречались только ночью, теперь он невидимым будет приходить и днем. Я люблю и боюсь его, ведь он джин…

Узнал неприятную новость падишах. Ужас охватил его сердце, слезы горя душили его и днем и ночью. «Неужели вечно суждено мне страдать от несчастья, обрушившегося на мою голову?» — раздавались его стенания.

Мудрые люди дивана снова пригласили Абульхариса и рассказали ему, что не только по ночам пропадает из дворца дочь падишаха, но и днем юноша невидимым сам появляется во дворце.

И сказал Абульхарис, подумав: — Тут явно действует волшебство, но его можно раскрыть, а юношу поймать. Нужно, чтобы дочь падишаха предупредила своих служанок: как только появится юноша, она даст им сигнал, и они быстро закроют комнату и запрут ее снаружи. А потом приду я и сделаю все, чтобы юноша был задержан.

Приказал падишах, чтобы дочери его объяснили замысел Абульхариса. Девушке рассказали все, и она, согласившись, стала терпеливо ждать.

Прошел вечер, промелькнула ночь, засветлело утро наступил день… Обуреваемый любовью, халвафруш покрыл глаза волшебной сурьмой, стал невидимым, пришел в покои дочери падишаха и начал обнимать и целовать свою любимую.

— Подожди, милый, — страстно прошептала девушка, — потерпи немного. Я скажу служанкам, чтобы приготовили ложе.

— Хорошо, — обрадовался доверчивый халвафруш и остался в комнате ждать вышедшую красавицу, не сомневаясь в искренности ее слов.

А девушка, выйдя из комнаты, дала сигнал служанкам, и они быстро заперли дверь. Беспомощный халвафруш неожиданно оказался один в наглухо запертой комнате. Тем временем прибежал Абульхарис со слугами, приказал принести солому, поджечь ее и напустил в комнату дочери падишаха дым.

Все больше и больше становилось дыма в комнате, и догадался халвафруш, услышав за дверью голоса людей, что он попал в ловушку. «О неверная, какое коварство ты придумала!» — вскричал халвафруш, пытаясь выйти из комнаты, но выхода не было. И он метался, словно птица в клетке, в поисках хоть какой-нибудь щели. А дым становился все гуще и гуще, он нестерпимо застилал глаза, и не было никакого выхода. Оставалось только склониться перед неумолимой судьбой. Один глаз юноши прослезился от едкого дыма, и волшебная сурьма вытекла вместе со слезой, потеряв свое действие: поло-шина халвафруша стала видимой.

Увидели люди в замочную скважину половину человека: один глаз, одну руку, одну ногу — и поразились необычному зрелищу.

И сказал Абульхарис:

— Это не половина человека, это только его видимая половина. Глаза его были смазаны волшебной сурьмой. Из одного глаза слеза смыла сурьму, и он стал наполовину виден. Когда дым разъест второй глаз, он станет видимым полностью.

И в это время выбежала слеза из второго глаза бедного юноши, вытекли вместе с нею волшебная сурьма, и халвафруш предстал перед людьми падишаха. Ворвались они стремглав в комнату, связали халвафруша, избили его и бросили к ногам падишаха. Падишах возблагодарил аллаха за то, что наконец-то удалось поймать возмутители его покоя, и пресечь причину его тревог и тревог его дочери.

И взглянул он на халвафруша и не мог не залюбоваться прекрасным лицом юноши, которое нельзя забыть, увидев хоть раз. Перед падишахом Каира был невиданный красавец. «О аллах, как красив он!» — подумал падишах, поглаживая бороду, и, обращаясь к халвафрушу, стал задавать ему вопросы:

— О юноша, кто ты? Кто отец твой? Как объяснишь ты свои поступки? Кто тот дервиш, которого ты считаешь своим учителем? Откуда он пришел? Где вы с ним живете?

Много вопросов было задано халвафрушу, и понял он, что чему быть, того не миновать, по своей вине попал он в беду, и если суждено ему погибнуть, то он готов на любые страдания, но своего учителя и покровителя не выдаст.

И решил юноша не отвечать ни на одни вопрос. Как ни старались люди падишаха — угрозами и ласками, силой и уговорами — заставить отвечать юношу, ничего у них не получилось, ни одного слова не удалось от него добиться. Одни говорили, что он немой, другие утверждали, что он — безумный, но как бы то ни было, халвафруш не проронил ни единого звука.

Разгневанный падишах в бешенстве метал молнии и, не выдержав, наконец крикнул палачам, сверкнув глазами:

— Что вы смотрите?! Отрубите негодяю голову, выпустите его кровь!

Но мудрые люди дивана и Абульхарис сказали падишаху:

— О всесильный падишах! Все люди города знают об отношениях твоей дочери и этого юноши. Если его убить здесь, люди могут не поверить, и плохая молва будет продолжаться. Пусть по всему городу проведут преступника, а потом повесят на городских воротах, чтобы его судьба стала всем уроком.

На том и порешили. Халвафруша передали в руки субаша и под стук барабанов его повели по улицам города.

Абу-али-сина в это время находился на базаре. Он услышал приближение толпы и полюбопытствовал, в чем дело. Увидев, что бедного юношу, схватив за ворот, волокут на казнь, Абу-али-сина с горя едва не сошел с ума. «Что случилось, как халвафруш оказался в руках палачей?» — думал он, шагая вместе с толпой к месту казни. А на месте казни Абу-али-сина поспешил прочитать заклинание — и на глазах изумленного народа веревки, связывавшие руки несчастного, и цепи, к которым были прикованы его ноги, рассыпались и упали на землю, а сам халвафруш исчез.

Ахнула толпа, но узнать, каким образом исчез преступник, было делом безнадежным.

Узнав о случившемся, падишах готов был сжевать с досады бороду.

— Глупец! — обрушился он на Абульхариса. — Ты не дал свершиться нашей воле и пролить его кровь здесь, а теперь он окончательно ушел из наших рук!

— Мой падишах, — спокойно ответил Абульхарис, — пока мы не поймаем его учителя, никакой пользы от гибели этого юноши не будет. А уж если удастся задержать дервиша, расправиться с юношей будет проще простого.

И подумал про Абульхариса падишах: «Невежественный пришелец из Багдада, не так уж он и мудр, если ничего ему не удается»…Абу-али-сина, избавив халвафруша от смерти, привел его домой и расспросил обо всем, что с ним приключилось. Выслушав рассказ юноши, Абу-али-сина рассердился:

— Зачем ты затеял посещения дворца? Не зря ведь я не хотел учить тебя становиться невидимым. Мне не жалко было научить тебя этой премудрости, я боялся, что ты попадешь в непоправимую беду. Сам посуди, еще немного — и ты бы погиб, а я ничем не смог бы помочь тебе. Твоя смерть — мое горе, разлука с тобой — моя мука. Слава аллаху — он уберег тебя! Он подарил тебе жизнь! Твое счастье, что я увидел, как тебя повели на казнь. Береги себя, юноша, пока не случилось непоправимое. Пусть же случившееся послужит тебе уроком. Будь послушен и ничего не делай без моего согласия, иначе я оставлю тебя и уйду отсюда. Подумай, что тогда с тобой будет?