Каюм Насыри - Повесть об Абу-Али-сине

— Держи! Режь! Убивай!

Не выдержало войско падишаха, обратилось в бегство. Сам падишах, претерпев тысячи бед, еле добрался живым до своего дворца.

На другой день Абу-али-сина приказал своему войску окружить город и велел передать падишаху послание, где говорилось:

— Ну, что ты теперь скажешь? Может быть, ты отдашь все-таки свою дочь в жены прекрасному халвафрушу или ты хочешь, чтобы я опрокинул весь этот город тебе на голову, чтобы ты почувствовал, как тесен мир?

Осажденные горожане обратились к Абу-али-сине:

— Пощадите нас! Мы готовы уговорить падишаха отдать дочь в жены юному халвафрушу!

Услышав это, воины Абу-али-сины по одному вернулись в дом халвафруша и исчезли.

Так закончилась битва. Горожане собрали с улиц множество трупов и похоронили покойников. Но оказалось, что среди горожан нет ни одного погибшего. И снова все были поражены этим чудом. В городе вскоре был наведен порядок, и мудрые люди дивана собрались на совет.

Кровавыми слезами плакал падишах, говоря:

— О я несчастный падишах! Свою дочь я должен отдать в жены какому-то простому продавцу халвы! Что скажут люди? Неужели ничего нельзя сделать с этой напастью?

И ответили люди дивана;

— Надо бы поговорить с Абульхарисом. Может быть, он найдет все-таки выход из этого положения.

Позвали Абульхариса, и сказал Абульхарис:

— О мой падишах! И до битвы и после нее я говорил тебе, что силой эту задачу не решить. Если что и можно сделать, так только добром. Благоразумным будет послать к Абу-али-сине умного человека, пусть он пригласит мудреца прийти к тебе. Он должен прийти, ты поговоришь с ним, выслушаешь, что он скажет, и тогда уж решишь, что делать.

Мудрые люди дивана согласились с Абульхарисом, и один из них сказал:

— О падишах! Если будет на то твое повеление, я готов пригласить к тебе мудреца.

И повелел падишах, и мудрый человек дивана направился к Абу-али-сине. Только подошел он к дому халвафруша, а навстречу ему слуга Абу-али-сины.

— Добро пожаловать, мой властелин, — сказал слуга и ввел человека дивана в прекрасный сад.

Абу-али-сина знал, что падишах направил к нему своего посланца и создал такой диван, что тысячи иранских джамшитов ахнули бы от удивления, если бы увидели его.

В саду на золотых престолах сидели тысячи вязирей-философов, и каждый из них был подобен Платону. А перед ними, словно легендарный Александр Македонский, сидел падишах с золотым венцом на голове, и сверкали в этом венце огромные алмазы и семь колокольчиков. Окружали падишаха 12 тысяч таких красивых юношей, перед которыми поблекла бы красота самого Юсуфа. В руках у юношей блестели мечи, на боку — кинжалы.

Слева и справа от падишаха, перепоясанные железными поясами, стояли богатыри со стальными сердцами и две тысячи чавышей с обнаженными мечами.

Словом, перед посланцем падишаха Каира предстал во всей торжественности такой великолепный, такой невиданновеличественный диван, что он почувствовал, что падишах Каира ничто по сравнению с могущественным властелином этого дивана. Раскаялся в душе посланец, что согласился пойти к такому богоподобному человеку, но и назад возвращаться нельзя. Он подошел к трону, поклонился падишаху. Отвели ему слуги место, преподнесли шараб, Выпил посланец шараб и совсем растерялся — как посмеет он пригласить такого могущественного властелина к своему ничтожному, по сравнению с ним, падишаху. Не сказал он ни слова о цели своего прихода и думал только о том, как бы поскорее уйти восвояси.

По велению Абу-али-сины слуги надели на голову гостя венец с драгоценными камнями, накинули на плечи дорогую накидку из зеленого шелка и с этими дарами проводили его из сада. Обо всем решил рассказать посланец своему падишаху, но как только вошел он диван, дорогая накидка превратилась в старую рогожу, и все визири покатились со смеху. Снял посланец с головы венец и увидел в руках арбузную корку. Поведал посланец обо всем, что видел, что приключилось с ним, и людям дивана стало не до смеха — все только за головы схватились от нового чуда.

— Надо же такому случиться — мало того, что самый обычный с виду дервиш может выставить неисчислимое войско, так он еще владеет и невиданным в мире диваном, — говорили приближенные падишаха с осуждением. А посланец, побоявшись признаться, что ему не хватило мужества пригласить Абу-али-сину, соврал, что Абу-али-сина якобы не пожелал принять приглашения падишаха.

И тогда решили мудрые люди дивана послать к Абу-али-сине Абульхариса.

— Он его брат, — рассудили они, — а брату брат не откажет, и если Абульхарис вернется, то непременно с Абу-али-синой.

Согласился с этим решением и падишах.

— Уж такое-то поручение тебе по плечу, — сказал он Абульхарису. — Иди и пригласи мудреца.

— С большой охотой, — отвечал Абульхарис и направился к брату. Долгие годы прошли с той поры, когда братья расстались. Репей разлуки истерзал доброе сердце Абу-али-сины. Вышел он навстречу брату и прощения попросил за те неприятности, что невольно ему доставил. Счастливы были братья тем, что кончилась их разлука, и, взявшись за руки, они вошли в дом. О многом поговорили они в тот день друг с другом, посмеялись над тем, что произошло между ними.

Халвафруш подошел к Абульхарису, поцеловал его руку и попросил его благословения.

Абу-али-сина гостеприимно угощал брата и не скрывал радости по поводу их встречи. Наконец Абульхарис сказал о причине своего прихода:

— Брат мой! Прошу тебя принять приглашение падишаха и вместе со мной пожаловать во дворец.

Принял Абу-али-сина приглашение падишаха, но заметил;

— Будь что будет. Я пойду к падишаху из уважения к тебе. Боюсь, правда, падишах не поймет моих добрых намерений. Он злой и жестокий человек, хотя после всего случившегося, может быть, и он изменился.

Перед Абу-али-синой лежало полено. Он прочитал заклинание, дунул на полено, и прекрасный конь со сбруей, украшенный драгоценностями, предстал перед ним. Сели Абу-али-сина и Абульхарис на коней и отправились во дворец.

Горожане, увидев Абу-али-сину, выходили навстречу и приветствовали его.

Узнав об этом, повелел падишах всем людям дивана выйти навстречу мудрецу. И люди дивана целовали его стремена и оказывали Абу-али-сине царские почести и уважение.

Войдя во дворец, Абу-али-сина помолился, возблагодарил аллаха, а падишах изучающим взглядом следил за ним и думал: вот выглядит человек простым дервишем, а действует, как могущественный мудрец, и сияние идет от его лица» и весь он так светится умом, как может светиться только великий учитель. Абу-али-сине предложили занять самое почетное место в диване, и падишах обратился к нему:

— Добро пожаловать, великомудрый и всезнающий жрец науки и да будет благословен аллахом твой приход! Долго мы ждали тебя и, наконец, дождались.