Екатерина Соболь - Короли будущего

Агата еще раз показала, как человек растворился, и принц тяжело вздохнул.

– Знаешь, неудивительно, что все так рассердились, когда ты им пыталась то же самое показать вчера за ужином. Со стороны выглядит довольно безумно. – Принц покосился на Генри с Джеттом, но те скромно жались в углу, делая вид, что разглядывают стену. – Мы оба знаем, что и тебе, и твоей мамаше упрямства не занимать. Если она сказала, что ты будешь сидеть без еды, пока не начнешь вести себя тихо, значит, так и будет, хоть с голоду помри. И если ты ей написала, что не выйдешь, пока она к тебе не прислушается, значит, ты тут вечность просидишь, но не выйдешь. А я вряд ли смогу каждый день незаметно носить тебе еду.

Агата подскочила к комоду, написала что-то на клочке бумаги и сунула принцу под нос. Они стояли близко к свету, и Генри смог прочесть: «Веришь мне?»

– Последние дни все как не в себе. Кто-то разбил люстру просто из хулиганства, – покачал головой принц. – Но человек, который растворился в воздухе у тебя на глазах… По-моему, это уже слишком. Там было темно. Он сбежал, а ты не заметила. Тебе надо поесть, и все сразу покажется не таким мрачным.

Агата застонала и прижала ладони к лицу, но принц уже шел к двери. Он жестом позвал Генри и Джетта за собой, но тут Генри пришла в голову идея.

– Можно мы подождем посуду, ваше высочество? – прошептал он. – А потом тихонько отнесем ее на кухню, вымоем, и никто ничего не узнает.

Принц развернулся к ним с явным намерением сказать, что их мнение его не интересует, но в конце концов только кивнул и, прихватив факел, бесшумно выскользнул за дверь. Агата тяжело вздохнула, глядя ему вслед, а потом села за стол и принялась за еду. Судя по тому, как она расправлялась с пирогом и картошкой, она и правда не ела со вчерашнего дня.

Генри дал ей доесть и только потом задал вопрос, ради которого он тут, собственно, и остался.

– Привет, можешь отвести нас в библиотеку? – спросил он.

И очень быстро понял, что, кажется, надо было начать по-другому. Агата подняла на него взгляд и чуть насмерть не подавилась водой, которую допивала из чашки. Генри подскочил и с силой вдавил кулак ей под ребра – этому когда-то научил его отец. Она выплюнула воду и тяжело задышала, вытирая мокрые глаза.

– Это я, – на всякий случай пояснил Генри.

Она неловко обняла его за пояс, не вставая со стула, и Генри похлопал ее по плечу.

– Я в порядке, Джетт меня вытащил. А теперь мне срочно надо в библиотеку, – сказал он.

Тут до Агаты дошло, что в комнате есть еще и третий человек. С гневным звуком она встала, подошла к Джетту и стянула с него чепчик.

– Эй! – возмутился он. – Знаешь, как трудно его надеть, чтобы волосы не вылезали!

– Он не с Освальдом, – пояснил Генри. – Это было просто…

– Недоразумение, – подсказал Джетт, натягивая чепец обратно. – Привет, красавица! Как видишь, у нас теперь много общего.

Агата, может, и возмутилась бы, но не нашла в себе сил. Еще раз неловко взглянув на Генри, она нацарапала какую-то записку, положила ее в карман, взяла подсвечник и чуть ли не на цыпочках вышла в темный коридор. Генри тут же двинулся за ней, а потом услышал за спиной звяканье ложек и тарелок: Джетт серьезно отнесся к задаче вернуть посуду на кухню и теперь прижимал ее к груди. Агата осторожно прикрыла за ними дверь своей комнаты. Свет теперь пробивался только из-под соседней двери – видимо, там жила мать Агаты.

Генри одной рукой взялся за локоть Агаты, а второй – за плечо Джетта. Агата медленно пошла вперед. Генри, стараясь не смотреть по сторонам, – за ней. Джетта, который еле слышно ругался и звенел в темноте посудой, он тащил за собой.

Ему показалось, что шли они ужасно долго, что холодная тьма и правда высасывает из него силы. Даже Джетт постепенно затих и только шумно дышал открытым ртом. Кажется, они не заблудились только потому, что в этом дворце не обязательно было видеть дорогу, достаточно просто подумать, куда хочешь попасть.

Наконец Агата остановилась, и Генри с облегчением увидел перед собой знакомую дверь с надписью «Библиотека». Он собирался уже спросить, как они ее откроют, если Агата не может говорить, но тут она вытащила из кармана записку и протянула ее Генри.

– «„Я буду сражаться с Освальдом, пока дышу“», – сказал Сивард», – вслух прочел он, и дверь тут же открылась.

– Это из сказки про Сердце волшебства? Она ведь тоже хранится здесь, верно? – спросил он. – Ты что, тоже читала все эти книги?

Она неопределенно повела в воздухе рукой, и Генри понял: «Не все». Тут Агата вопросительно посмотрела сначала на уходящие во тьму шкафы с книгами, потом на него.

– Мы ищем что-то про тьму. Сказку, историю. Помнишь что-нибудь такое? – сказал Генри, но Агата покачала головой.

Глядя на сотни книг вокруг, Генри почувствовал что-то похожее на отчаяние. Здесь было не так уж темно – из-за белых стен и огромных окон воздух казался скорее серым, чем черным, да и свечи еще не догорели, – но просмотреть все эти книги было невозможно и за неделю, не то что за пару часов.

– В королевстве уже давно нет ничего нового, – с ожесточением произнес он и пошел туда, где висели четыре портрета. – В этой тьме есть какое-то волшебство, и его создали не сейчас. Оно уже было, просто, может быть, не такое сильное или чуть другое, поэтому никто не связал старую историю с тем, что происходит сейчас. – Он помолчал, подавленно глядя на портрет Алфорда. – Знаете, у меня в голове все крутятся слова Уилфреда. Он сказал про людей на площади: «В них будто духи раздора вселились, как в той сказке». Знаешь такую?

Агата с сомнением кивнула – наверное, не особенно верила в то, что это им поможет, – но все же пошла вдоль шкафов, вглядываясь в корешки книг. А Генри еще раз всмотрелся в маленький дворец, который Алфорд держал в руках. И на этой картинке, и на той, что в казне, и в реальном дворце не хватало кое-чего, что было на рисунке в тронном зале. Генри был почти уверен: это стерли тогда же, когда сделали надпись на стене, нарочно, чтобы дать людям подсказку. Он повернулся к Джетту, чтобы поделиться, но сразу понял: тот и слушать не будет. Джетт смотрел на белые стены с лепниной в виде деревьев, на книги, на картины с волшебниками – смотрел так, что Генри внезапно понял: Джетт видел в жизни не больше красивых вещей, чем он сам.

Тут Агата замычала и двумя руками протянула Генри большущую книгу. Генри взял ее и положил на один из круглых столов, расставленных вдоль стен; книга была такая тяжелая, что он едва мог удержать ее на весу. На кожаной обложке было вытиснено: «Большая книга сказок». Агата нашла страницу с надписью «Оглавление», пробежала по строчкам пальцем сверху вниз и открыла одну из плотных, поблекших от времени страниц. Генри чихнул – от книги поднялась такая пыльная взвесь, будто ее не открывали давным-давно.