Тоня Шипулина - Тайна ведьмы Урсулы

Милька уткнулся лбом в стекло. Сон был так правдоподобен, настолько реалистичен – от одного воспоминания о нём Мильке становилось не по себе.

Может ли он означать, что Юсинь угрожает опасность, или это сновидение– всего-навсего клубок из скрученных за день впечатлений и переживаний? Но отчего во сне вдруг всплыл заброшенный домик в самой чаще леса, в котором они с Юсинь прятались весь прошлый год?

Милька снова подошёл к раковине, на этот раз чтобы ополоснуть холодной водой лицо. Ему захотелось смыть с себя остатки злого наваждения. Однако перед глазами снова возникло искаженное болью лицо Юсинь. Оказавшись запертой на втором этаже «избы-читальни», она хватала ртом воздух, отчаянно колотила по двери, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой белым дым, и в конце концов упала, беспомощно раскинув в стороны руки. Милька смотрел на Юсинь снаружи и ничем не мог помочь.

– А если сон означает, что Юся хочет рассказать мне о чём-то важном, но ей не дают это сделать? – спросил сам себя Милька и бросил взгляд на перекидной календарь, прикреплённый над холодильником. Нарисованный звёздный лев гарантировал, что завтра наступит воскресенье. А это означало, что Милька не увидит Юсю в школе. Похоже, ему не оставляли выбора. Мильке придётся либо заявиться к ней домой, либо отправиться в их заброшенный домик.

И мальчик не мог объяснить себе, чем продиктован этот выбор, но, долго не раздумывая, он остановился на втором варианте.

Издалека Юсинь казалось, что одуванчиковое поле, преграждавшее путь к Урсулиному жилищу, совершенно обыкновенное. Если не считать того, что одуванчики продолжали торчать из земли, несмотря на приближение зимы. Впрочем, Юся успела заметить, что здесь, в Стране Туманов, сложно определить не только время суток, но и время года. Один участок леса гол и погружен в холодную тьму, другой цветёт и утопает в летнем зное.

Юсинь почти привыкла ничему тут не удивляться, но всё же, когда, с трудом дотащив корзину до края поля, она поглядела перед собой, брови её поползли вверх. Белые шапки одуванчиков возвышались над ней как воздушные шары в руках уличного продавца счастья. Заслоняя небо, гигантские головы одуванов чуть качались на ветру. Юся не видела больше дом Урсулы. Она не видела ничего, кроме стены из толстых стеблей-канатов и широких полотен-листьев. Юсинь превратилась в божью коровку, которую заперли в спичечной коробке, и теперь как бы она ни старалась, ей было не выбраться.

Но с другой стороны, Юсе ничего другого не оставалось– ей следовало принять новые правила игры и продолжать двигаться дальше. Ведь, даже будь у неё сейчас в руках широкий нож, наподобие того, что бывает у путешественников в джунглях из сахарных тростников, она бы не стала рубить растения, освобождая себе дорогу.

«Сколько этим одуванчикам лет? – подумалось Юсинь. – Вдруг они– что-то вроде вековых деревьев?»

Встряхнув уставшие руки, Юся попыталась сменить положение и закинуть корзину себе за плечи. Но, сделав несколько шагов, она поняла, что так ей ещё тяжелее. Поэтому Юсинь опустила груз и вновь поволокла его по земле.

Довольно скоро выяснилось, что преодолевать препятствия из одуванчиков-великанов нелегко, и Юся сильно вымоталась. Кроме того, она вдруг почувствовала, что ей просто необходимо вздремнуть. Веки так безнадёжно слипались, что Юсинь раза два засыпала прямо на ходу. Промучившись в борьбе с самой собой, Юся, наконец, сдалась. Она улеглась на землю, подоткнула под голову свёрнутый вдвое одуванчиковый лист и уснула.

Обычно Юся плохо запоминает сны, если они бессюжетны, легки, словно сахарная вата. Но, напротив, может детально пересказать увиденное, если оно наполнено тревогой.

…Юсинь лежала в окружении огромных одуванчиков, и ей снилось, как, убегая от кого-то, она очутилась в заброшенном домике, на втором этаже. Радуясь, что преследователь отстал, Юсинь обнаружила, что её заперли. Она стучала кулаками в дверь, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой дым, хватала ртом воздух, а неожиданно увидев в окне лицо испуганного Мильки, потеряла сознание. Упала, беспомощно раскинув руки в стороны.

Находись Юсинь дома, в уюте собственной постели, она непременно бы проснулась, произнесла спасительное «куда ночь, туда и сон» и постаралась забыть о кошмаре. Здесь же сон не повиновался Юсиным желаниям– старой кассетной лентой, подцепленной кончиком карандаша, он продолжал и продолжал раскручиваться.

Во второй части сна Юся стала безмолвной свидетельницей события. Ей пришлось наблюдать за тем, как незнакомая рыжеволосая женщина бросалась сыну в ноги, умоляя его не оставлять её.

– Я виновата перед тобой во всём, – плакала она, – и я прошу у тебя прощения, ты единственное, что у меня осталось!

Юноша пытался отстраниться от матери и сунуть ей в руки мятый бумажный листок.

– Мама, прочти, я всё здесь написал, не надо этих сцен, мне тоже тяжело далось такое решение…

– Ты знаешь, я могла бы остановить тебя одним взмахом руки, – в голосе женщины появился металл, показавшийся Юсинь смутно знакомым. – Я могла бы заставить тебя никуда не уходить, мне это ничего не стоит!

– Вот поэтому-то я и ухожу, – крикнул юноша. – Потому что ты считаешь, что тебе подвластно всё! Предметы или люди– не имеет значения! Ты меряешься с Богом силами?!

– Ты говоришь глупости, – снова заплакала женщина. – Я ни с кем не меряюсь, я, наконец, нашла в себе смелость, чтобы принять свой дар, и пользуюсь им как умею. Я хотела и тебя научить всему, что знаю, но ты слишком упрям и горд, чтобы принять эти знания.

– Мама, отпусти меня! – Юноша вырвался из рук женщины, решительно выскочил в коридор, схватился за дверную ручку. – Я ухожу не навсегда, мы ещё увидимся.

– Нет, не увидимся, – покачала головой женщина, по-прежнему оставаясь на полу гостиной. – Обещай мне хотя бы, что, если у тебя родится дочь с рыжими волосами, ты не будешь противиться нашим встречам! Если не ты, то хотя бы она должна стать моей преемницей!

– Какая дочь, мама, мне восемнадцать лет, о чём ты? – Юноша распахнул дверь и шагнул в подъезд. – Ты сумасшедшая, ты это хоть это понимаешь?

Дверь оглушительно хлопнула, Юсинь открыла глаза. Шапки одуванчиков покачивались из стороны в сторону, несколько раков, выбравшись, удирали от корзины прочь. Юся провела рукой по стриженым волосам. Затылок оказался мокрым. Она вспотела так, точно играла на физкультуре в вышибалы.

Юся приподнялась на полусогнутых, неслушающихся ногах. Юноша и женщина, хоть и были во сне молоды, но не растеряли тех черт, по которым их можно было бы узнать. Рыжеволосая женщина– это Урсула, а её сын– Юсин отец.