Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (сокращённая редакция)

— Какой? — спросили в один голос Джованни и Хоттабыч.

— Взятка, мои уважаемые синьоры. Семья моя столь велика, а жалованье столь незначительно…

— Ни слова больше, о презренный взяточник! Сейчас я пойду и сообщу об этом твоему главному начальнику! — вскричал с непередаваемым презрением в голосе Хоттабыч.

— Вы этого не сделаете по двум причинам, уважаемый синьор,- отвечал ему, нисколько не повышая голоса, следователь.- Во-первых, вам придётся, в таком случае, дать взятку и ему, а во-вторых,- и это самое главное,- вы не выйдете из моего кабинета иначе как под конвоем.

— Почему? — удивился Хоттабыч.

— Потому что я должен арестовать и вас.

— Меня?! Арестовать?! За что? Не ослышался ли я?

— Впрочем, есть и другой, более приятный выход…

— Взятка? — догадался Хоттабыч, и следователь утвердительно кивнул головой, не обратив внимания на то, что старик один за другим выдернул из своей бороды несколько волосков.

— А почему ты украл пять золотых, которые ты отобрал у Джованни? — спросил Хоттабыч, бросив при этом на пол разорванные волоски из бороды.

— Я никогда не ворую вещественные доказательства,- обиделся следователь,- вот они…

Он выдвинул ящик своего письменного стола и… не обнаружил там никаких монет. Он перерыл все ящики, переворошил все бумаги, лежавшие на столе, но ни пяти монет, отобранных у Джованни, ни кучи монет, которые только что извлёк из своих карманов Хоттабыч, он нигде не нашёл. Пропал также составленный им протокол допроса Джованни.

— Это ты украл, проклятый старик! Ты и этот тихоня рыбак! — завизжал от злобы следователь.

Он позвонил в колокольчик, и сразу вошли четыре жандарма с необыкновенно свирепыми физиономиями.

— Обыщите их! — приказал он, указав на Хоттабыча и Джованни.

Однако обыск не дал никаких результатов.

— А ну-ка, заставьте старика заговорить! — приказал следователь и в предвкушении приятного зрелища уселся поудобнее в кресле.

Жандармы молча козырнули и неожиданно для следователя и самих себя вдруг с силой вышибли из-под него кресло и принялись нещадно избивать.

— Что вы делаете, негодяи?! — вопил следователь, воя от нестерпимой боли.- Ведь я вам приказал обработать арестованных, а не меня!

Убедившись, что следователь потерял сознание, жандармы, как по команде, тяжело вздохнули и принялись тузить друг друга до тех пор, пока один за другим не попадали на паркет в полнейшем изнеможении.

— Ну, теперь, о драгоценный мой Джованни, всё как будто в порядке,- удовлетворённо произнёс Хоттабыч.- Уйдём же поскорее из этого негостеприимного дома.

Километра два они прошли, не проронив ни единого слова. Потом Хоттабыч задумчиво сказал:

— Насколько я сейчас понимаю, о досточтимые мои спутники, золото, которое я вчера подарил Джованни и его друзьям, ничего, кроме горя, не может им принести. Я теряюсь в догадках, чем бы мне их всё-таки отблагодарить…

— Прошу вас, синьор, не дарите нам ничего! — взмолился с ужасом в глазах Джованни.- Чемоданы мы продадим сегодня же и выручим за них достаточно денег.

— Золотых денег? — спросил Хоттабыч.

— Нет, обыкновенных, бумажных.

— А как они выглядят, эти обыкновенные бумажные деньги?

Джованни показал Хоттабычу мятую бумажку достоинством в пять лир.

Старик внимательно осмотрел её и, ничего не сказав, вернул рыбаку обратно.

У берега моря наши путешественники горячо распрощались с Джованни.

Весело посвистывая, он приблизился к месту, где сегодня утром оставил лодку со своими товарищами, и увидел, что перед рыбаками на корме лодки лежит большая груда бумажных денег.

Это были настоящие деньги, каждая бумажка достоинством в пять лир, и самый привередливый чиновник из казначейства не обнаружил бы в них ничего подозрительного, пока не обратил бы внимания на номера.

Все десять тысяч бумажек, неожиданно очутившихся на корме лодки, были за одним и тем же номером. Это был тот самый номер, который стоял на бумажке, показанной Джованни незадолго до этого Хоттабычу.

Хоттабыч, убедившись, что в Средиземном море Омара ему не найти, предложил отправиться на берега Атлантического океана. Само по себе предложение было в высшей степени заманчивое. Однако неожиданно против этого возразил Волька, заявивший, что ему нужно завтра же обязательно быть в Москве, по причинам, которые он не считает возможным сообщить.

Тогда Хоттабыч решил временно отложить дальнейшие поиски Омара Юсуфа ибн Хоттаба. Через пятнадцать минут, когда ещё не все избитые жандармы пришли в себя, взвился в воздух и мгновенно скрылся за горами ковёр-гидросамолёт «ВК-1»

Ещё через три часа ковёр-гидросамолёт благополучно снизился у пологого берега Москвы-реки.

В жаркий июльский полдень от Красной пристани Архангельского порта отчалил ледокольный пароход «Ладога», имея на своём борту большую группу экскурсантов-стахановцев. Духовой оркестр на пристани беспрерывно играл марш. Провожающие махали платками, кричали: «Счастливого плавания!»

Пароход осторожно выбрался на середину Двины и, оставляя за собой белоснежные облачка пара, поплыл мимо множества советских и иностранных, океанских и речных судов, держа курс на горло Белого моря.

Толпившиеся на спардеке экскурсанты на целый месяц прощались с Архангельском и Большой землёй.

— Волька! — крикнул один из экскурсантов другому, озабоченно шнырявшему у капитанской рубки.- Куда девались Серёжка с Хоттабычем?

Из этих слов наблюдательные читатели могут сделать безошибочный вывод, что среди экскурсантов находились и наши старые знакомые.

Надеюсь, что читатели не забыли о том, как Волька позорно, провалился на испытаниях по географии. Такое событие трудно забыть. Помнил об этом, конечно, и Волька, помнил и тайно от Хоттабыча тщательно готовился к переэкзаменовке.

Как раз на другой день после возвращения из Италии он должен был пойти пересдавать географию.

Между тем было совершенно ясно, что Вольке нельзя было даже заикнуться о том, куда он сегодня должен пойти. Волька, пораскинув мозгами, нашёл наконец повод для того, чтобы на время освободиться от мешавшего ему старика.

— Вот что, старик,- сказал он невидимому Хоттабычу, тихо посапывавшему на своём обычном месте под Волькиной кроватью,- нам нужно серьёзно поговорить о твоём образовании.

Ты же абсолютно неграмотный: не умеешь ни читать, ни писать. Это очень стыдно. В нашей стране все учатся, и ты тоже должен обязательно подналечь на грамоту.

— Но я уже так немолод… Пристало ли в мои годы заниматься такими делами? — жалобно спрашивал Хоттабыч.

— Пристало,- сурово ответил ему Волька.- А то мне просто стыдно, что среди моих друзей имеется совершенно неграмотный.