Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

После уроков Хэрри сломя голову мчался домой, к господину Ноготку. Когда же начались летние каникулы, он стал пропадать в саду с утра до вечера. За столом только и разговоров было, что о чудесах, которые расцветут у нас следующей весной. Во-первых, целые поля маков: белых, жёлтых и алых, их принесут из Исландии северные олени. А ещё — лавандовая аллея, чтобы привлечь пчёл. Чем больше пчёл, тем больше цветов; чем больше цветов, тем больше мёду; чем больше мёду, тем — снова — больше пчёл. Через год тут будет целый миллион!

— Тогда мы не сможем гулять по саду, — сказала Анжела.

— Если с ними умело обращаться, они ни за что не укусят, — со знанием дела возразил Хэрри. — Вчера одна пчела свалилась в бассейн, и господин Ноготок её спас — вытащил, прямо голыми рукамр. Пчела отряхнулась, подсушила крылышки да и перелетела на алтейный куст. Мам, представляешь, мне сегодня птичка на руку села и клевала сыр с ладони. Господин Ноготок, когда обедает, всегда их приманивает: вытянет руку с крошками или ещё с чем, защёлкает, засвищет — они и прилетают. Только рукой шевелить нельзя, чтоб она им веточкой показалась. Когда господин Ноготок жил в лесу, у него дружок был — зяблик. Так этот зяблик ему прямо на голову садился и волоски выдирал — гнездо из них вил. А господин Ноготок скоро починит парник, натянет новый поле-, нет поло-, а может, полу-этилен и поставит там сотни горшочков с мозговым горошком и огуречными семечками. А почему бы не дынными? Это господин Ноготок говорит. Правда, мам, давай разводить дыни!

И правда, почему бы не дыни? Неделя шла за неделей, и становилось совершенно ясно, что с садовником нам повезло и копаться в земле для него — настоящее призвание. И я пошла поговорить с ним о будущих дынях, прихватив из шкафа слегка выцветший пиджак и под цвет ему поношенные ботинки. У Эмилии тоже нашлись обновки для Ноготка — с плеча её многочисленных родичей мужского пола, о которых мы слышали чуть не ежедневно, но не видели никогда. Вскоре садовник щеголял в клетчатой рубахе братца Фрэнка, в носках и подтяжках дядюшки Боба. Тут уж Хэрри было не удержать: он отдал господину Ноготку свой собственный красно-синий шарф.

Подарки Ноготок принимал просто, без всякого стеснения, но если уж от чего-то отказывался, то наотрез. Так, согласившись надеть зелёный галстук брата Эмилиного мужа, он напрочь отказался от его же шляпы-котелка. Вообще, головные уборы его не прельщали.

— Он любит, чтоб Дуйвета шевелила ему волосы своим ароматным дыханием, — объявил Хэрри.

— Но ветер носит не только ароматы, но и вонь, — сказала Анжела, сморщив нос.

— Господин Ноготок говорит, что розу без навоза не вырастишь. Конский навоз в наши дни дороже золота. Вот возьму сейчас мешок и пойду навоз собирать. Господин Ноготок, когда ему было лет сколько мне, тоже ходил с мешком по дорогам, собирал навоз, а потом продавал землепашцам за монетку. Только теперь много не насобираешь — по дорогам-то машины ездят, а не телеги, лошадь днём с огнём не сыщешь.

Более всего по душе господину Ноготку пришлись, уж не помню чьи, плисовые штаны, такие потёртые, что природный их цвет угадывался с трудом. Они были под стать земле, в которой он копался целыми днями. Он напялил их тут же и радостно подколол булавками чересчур длинные штанины.

Ко дню рождения я получила удивительный подарок. Подруга из Гонолулу прислала мне самолётом невиданные цветы — яркие, причудливой формы. Цветы высовывали из мясистых лепестков огненные языки-змеики, а листья с острыми краями советовали: не приближайтесь.

— Ох, и неужто природа такое родит? Как ненастоящие, — заметила Эмилия.

— Как раз для Гонолулу они очень подходят, — заявила Анжела. — А колокольчики наши были бы им в диковинку.

— Мам, не ставь их пока в вазу! — взмолился Хэрри. — Я покажу цветы господину Ноготку, можно? — И он утащил букет на улицу. Однако вскоре вернулся, немало обескураженный.

— Господин Ноготок велел их унести, иначе в раю разведутся змеи…

— Так и сказал?

— Так и сказал. А потом ходил кругами возле бассейна и перешёптывался с Дуйветой. Возьми цветы, мам, только тут одного не хватает — лилового с жёлтым, — я его уронил и наступил случайно, пришлось выбросить.

— Ничего страшного, — успокоила я сына и поставила букет в огромную вазу в прихожей.

Лето отступало, на смену ему шла осень. Дважды в неделю приходил к нам господин Ноготок и с каждым разом выметал всё больше пёстрых листьев и засохших, отмерших стебельков. Однажды за обедом Хэрри провозгласил:

— У нас будет огромный-преогромный костёр!

К пяти я вышла расплатиться с господином Ноготком. Он стоял посреди сада, опираясь на метлу, и голубые его глаза довольно оглядывали ровные дорожки, клумбы и ухоженную землю.

— Господин Ноготок, вы прямо кудесник! Страшно вспомнить, какие тут были джунгли.

Он улыбнулся:

— Маловато теперь работы на два полных дня. Может, договоримся на две половинки?

Я испугалась.

— А вы-то как же… Справитесь?

— Да тут, почитай, и делать нечего.

Но я испугалась не за сад. Я боялась, что господину Ноготку не хватит денег на прожитьё. Да и вообще — как он будет жить без сада? А скоро зима, и сад умирает. Ночи уже холодные. Неужели он по-прежнему спит под кустом?

Через две недели заполыхал огромный костёр, предвестник зимы. Господин Ноготок развёл его не в свой обычный понедельник или четверг, а пришёл специально, в субботу, дождавшись такого ветра, чтоб дым от костра не помешал нашему ворчливому соседу. А может, ему подсобила Дуйвета — наворожила такой ясный, прозрачный осенний денёк? Огонь принялся лизать влажные жухлые листья, затрещали подмокшие ветки, к небу клубами поднимался белый дым, и его тут же уносило прочь — подальше от забора господина Плотника.

Хэрри ошалело носился взад-вперёд, подбрасывая в костёр всё новые охапки мусора — немало накопилось его за осенние месяцы. Мы все тоже вышли в сад — осенний костёр в Англии всегда праздник.

— Гори же, гори! — уговаривала Анжела, подсовывая тонкие веточки под тлеющие угли.

— Отойди скорей, сейчас полыхнёт, — предупредила её Эмилия и подбросила сухих листьев.

Я принесла на этот алтарь поблекший гонолульский букет и без сожаления глядела, как пламя пожирает змеиные жала, как корчатся в огне причудливые, изогнутые стебли. Останки чужаков господин Ноготок безжалостно растоптал, а они, даже в преддверии конца, злобно шипели и плевались. Дым костра курился вокруг садовника, окутывал его ароматами ушедшего лета. Только он да Хэрри знали, в каком уголке сада собрана та или иная охапка мусора, только им было ведомо, что уносит к небесам белый дым. В раю костры разводил Адам — это мужская забота. И мы, три женщины, отправились в дом готовить для мужчин чай. А потом, усевшись вокруг костра, глядели в огонь и прихлёбывали горячее питьё. Хэрри сидел рядом с господином Ноготком и жадно вдыхал дым.