Мирзакарим Норбеков - Шухлик, или Путешествие к пупку Земли

Шухлик теперь отличал голос Чу от всяких фантазий и вымыслов, рождавшихся порой в голове, как мыльные пузыри.

Чу – это предчувствие, предзнание того, что непременно случится, но чего всё-таки можно, при желании, избежать. Его лучше слышно, когда в голове пусто, – никаких помех от мыслей, чистый эфир без посторонних передач.

– Знаешь ли, – сказало Чу. – Странно, что джинн Малай даже не пришёл тебя проводить, но ты с ним ещё увидишься. А сегодня повстречаешь симпатичного дикого осла. Правда, он с лёгким приветом. Обязательно скажи ему, чтобы через два дня на третий не скакал, как шальной, по горам.

Чу уже настолько окрепло, что переросло все внутренние чувства и заняло место среди внешних. Помимо пяти известных, оно стало шестым, с помощью которого Шухлик запросто заглядывал в будущее, как за угол ближайшего дома, и оказывался в нужном месте, в нужное время.

К вечеру он действительно заприметил дикого осла. Это был рослый – полтора метра с ушами – красавец. Шкура каштанового цвета с белыми подпалинами на ногах и брюхе.

Невероятно ловко взбирался на утесы. Стремительно спускался в ущелья. Не скользил, не спотыкался, что бывает даже с архарами. Прекрасный отважный бегун, порхавший, как бабочка, над расселинами и пропастями! Но точно – с приветом. В голове, как говорится, сквозняк, уносящий лёгкие мысли. Едва не врезался в Шухлика, спрыгнув со скалы на дорогу.

Его звали Кианг. Еле удерживаясь на месте, перебирая ногами, он рассказал, как обрушился с неба, в огне и дыме, целый каменный пуп.

– Наверняка тот, что сочетал Землю с Небом! – и указал копытом, в какой стороне искать.

– Сделай одолжение, – попросил Шухлик. – Через два дня на третий не скачи, как полоумный, по горам. Отлежись, братец, в тихом местечке!

– Ещё бы, благородный ходжа! – заржал Кианг. – Залягу хоть на целую неделю, как разбойник, подстерегающий караван! Будь спокоен!

Взбрыкнул и умчался вверх по отвесным скалам, будто упрямый горный баран.

– Все мы, конечно, братья, – вздохнуло Чу. – Но не по разуму!

Сперва Шухлик нашёл пару камней – Баш и Башиху, которые прямо сказали, что они не те, за кого их принимают.

Затем обнаружил конь-камень, зарывшийся по голову в землю. Сколько ни старался выкопать, конь-камень, как вредный жучила, только глубже закапывался и, наконец, осерчав, развалился на тысячу никчемных осколков.

Ещё через день Шухлик вышел на луг, где надумал попастись, но, едва пригнул голову, как различил под землёй огромный зелёный камень. Закрыл глаза и разглядел ещё лучше.

Вспомнив, как ловко утконосы копают норы, он принялся разгребать землю копытами. И головой помогал. Рыл и рыл – до тех пор, пока не выставился каменный живот.

Может, внешне он и напоминал пупок, но по сути ничего общего с ним не имел. При свете дня метеорит уже не выглядел огромным и зелёным. Прилетел издалека, а вылитый булыжник!

«Ну вот, тщетные усилия! – огорчился Шухлик. – Столько стараний, а всё напрасно! Зачем мне этот каменюка?»

– Боюсь, что от него уже никуда не денешься, – вздохнуло Чу. – Не могу сказать с полной уверенностью, но, похоже, – это камень судьбы. Придётся взвалить на спину!»

Рыжий ослик с трудом приподнял его. Камень был куда серьёзнее, чем казался с виду. Шухлик еле тащился. Скорее мёртвый, чем живой, от тяжести такой поклажи. Ну и судьба! Вот уж откопал на свою голову! Так и подмывало скинуть камень в придорожную канаву, но Чу останавливало.

– Всю жизнь будешь жалеть, если бросишь!

А прохожие потешались, кто во что горазд.

– Видно, больших денег стоит этот бриллиант!

– Да ослу всё равно, чего везти! Что ни навьючь, счастлив будет!

Мрачные кочевники-бедуины с закрытыми от солнца лицами показывали своим верблюдам на глупого осла – мол, не берите с него пример. Пара одногорбых, выразив полное презрение, плюнули в Шухлика.

«Наверное, им давно хотелось куда-нибудь плюнуть – вот и дождались, – подумал он, и даже не обиделся. – Это их беда, а ко мне не имеет отношения! Они плюют в тот образ, что создали в своих головах, а я просто тащу камень судьбы».

Солнце стояло в зените. Спина трещала и раскалывалась. Ноги едва шевелились под непосильным бременем, а Чу уговаривало свернуть с дороги, миновать предгорья и заглянуть в соседнее ущелье.

Ох, до чего же не хотелось! Однако когда рыжий ослик упрямился, не подчинялся Чу, душа его так тревожилась и тяготилась, будто не камень, а целая скала давила на неё. Кое-как, кряхтя и охая, добрался он до ущелья и глазам своим не поверил. Иной раз страшно и больно им верить!

На дне сидели, подобно ведьмам, стервятники. Дожидаясь своего часа, торопя его, вытягивали бритые розовые шеи. А посреди их колдовского круга лежал, как мешок с костями, знакомый дикий осёл. Как-то угораздило его сорваться со скалы.

– Шайтан подтолкнул… – прошептал он.

Когда Шухлик приблизился и склонился над Киангом, то вдруг почувствовал, будто лопнул какой-то кокон, в котором он томился, как джинн в тесном горшочке. Он ощутил себя лёгким мотыльком-однодневкой, и каждый миг сразу стал таким неспешным, что можно было оглядеть его со всех сторон, разобраться, каков он, а затем изменить.

Увидев, как Кианг летит с обрыва, Шухлик успел подхватить его и буквально поставил на ноги.

Дикий осёл вытаращил глаза, повёл ушами, слабо соображая, что произошло. И вдруг подскочил, распугав стервятников, и умчался, как полуденный горный вихрь. Лихой осёл! Правда, как говорится, шапка набекрень – особенно после падения в пропасть.

Шухлик сам не понимал, как это всё получилось. Вероятно, какое-то новое чувство возникло в душе. Оно, видимо, только-только проклюнулось. Ещё безымянное, но уже творящее чудеса, способное повлиять на мир…

Хотя надо ли влиять? И без того он прекрасен!

Горлинки ворковали и прохаживались туда-сюда, живо перебирая короткими ножками. Соловей повторял свои колена приятным голосом, сам восхищаясь, до чего сладкозвучно. И дрозд пел, как человек, ожидая оваций. И деревья, обмерев от восторга, упивались солнцем.

А Шухлик ступал так легко, что не давал и муравьям знать о себе. Не сразу это заметил, но тут же напугался – не потерял ли ненароком метеорит Чантамапу? Да нет – лежит на спине! Однако легче пушинки.

Вообще этот камень вёл себя, как хотел. Очень независимый и своенравный. То теплел, почти обжигая, то пробирал холодом до костей, как ледяная глыба. А теперь ещё фокусы с потерей веса!

Шухлик сбросил его со спины и хотел присесть. Не тут-то было – он завис над камнем, приподнимаясь и опускаясь, кружась, как шарик в потоке восходящего воздуха.