Курдские сказки

Их силой привели сюда,

[И] у меня нет перед ними страха.

О отец! Ты достаточно медлил,

[Мы] хотим напасть с мечами на это сборище.

О отец! Хватит ждать в бесславном спокойствии,

[Мы] хотим напасть с мечами на врага,

Не придет больше помощи от курманджей.

Вставайте! Вставайте! Приготовьтесь!

Почистите коня Хано,

Наденьте золотую уздечку,

Жизнь свою за отца отдайте».

Надели [золотую] уздечку,

Подтянули подпруги коня Хано.

До тысячи [воинов] у них одного не хватало.

[Татар-бек закричал:]

«Я племянник ханов,

[Я] закован и связан,

Меня не хватает в ваших рядах».

«Да, ты племянник этих [могучих] слонов,

Разорви [же] путы и оковы,

Поспеши на помощь Хану эмиров!»

Татар-бек встряхнулся,

Путы и оковы разорвал,

Вон из палатки выскочил,

На помощь встал.

Бейте барабаны, играйте ныкары!

— Их тысяча стала.

Златорукий хан-сардар [сказал:]

«Я — Хан из хан-эмиров,

Моя голова — [как] наковальня перед стрелами,

Моя грудь — [как] щит перед мечами»!

Встал хан с золотой рукой,

Ремнями себя обвязал:

«Я веду борьбу — [борьбу] справедливую».

[Они] подошли к труднодоступным воротам.

[Хан] сказал:

«Мы пойдем пешком,

Надеюсь — останемся живы».

Они подошли к лестнице,

Зарычали друг на друга два льва,

Один по имени Кар, другой по имени Канун.

«Я хан — хан Златорукий,

Хозяин Синего моря,

Я опозорю тебя».

«Я — хан Авдал из Ботана,

Я перейду море по дну,

Я знаю, какой позор на тебе».

«Завтра войско будет распущено.

Без корма, без хлеба и без воды,

Поднимайтесь рано, как только я подам знак».

Они спустились до нижней двери,

Хан рычал, как лев.

Послал халиф Хану корону —

Халиф поступил хитро.

«О халиф, ты старый пес, бежишь позади сучки,

Собачий навоз в твои усы

Я не признаю твою корону,

Во имя бога и пророка я не признаю твою корону,

Восемьсот проклятий твоему отцу,

Курманджей я не посрамлю».

[Халиф сказал: ] «О Хано! Много вопросов — это не грех,

У кого вы сегодня будете гостем?»

[Хано сказал: ] «Мы — храбрецы из Дымдыма,

Мы — хозяева своих мечей,

У шаха мы [быть гостями] стесняемся,

[Лучше] мы будем гостями халифа;

Мы — храбрецы из Дымдыма, танцующие [в битве],

Обладатели мечей с алмазами,

Мы — гости шаха Аббаса».

[Халиф сказал: ] «О Хано! Здесь гостей бессчетное множество,

У кого в гостях вы хотите быть на эту ночь?

Ты у меня — желанный гость,

Сними только оружие,

Облокотись на подушки!»

Хано сел с оружием,

Халиф подушками его обложил, —

Он делал так, чтобы убить Хано.

Хано поклялся на святой книге:

«Оружия не сниму

До вечернего собрания».

Решил Хано в шатре

Вытащить меч из ножен

[И] не задержал его в них.

«Руби по шеям кафиров!»

Хано выкрикнул имя бога,

Вытащил меч из ножен,

Один раз взмахнул —

Отрубил голову халифу и его племянникам.

Поднялся в войске шум —

Пантеры выпущены на кабанов;

Халиф и его племянники мертвы.

«Вставай, Авдал-бек, —

Ты [же] в кольчуге;

Мы убили многих».

Авдал-бек в бою обернулся,

Вытащил меч из ножен, [держит его] в руках.

Хан говорит своему сыну:

«Ну, раскрой свои крылья,

Дай им тяжелый бой,

Не умирай неотомщенным».

Наша битва пошла по долинам,

Татар-бек начал преследование,

С благородных коней были сняты седла.

Хано был не стар, не молод —

Он убил двенадцать везиров,

Аджамов убил мечом.

«О вы, храбрецы! Взгляните вокруг,

Подтягивайте подпруги ваших коней,

Отомстите за кровь Авдал-бека.

Храбрецы, вы решились?

Берите смертоносное оружие,

Рубите этих кафиров».

«О ханы! О ханы!

Довольно губить невинных,

Принимайтесь за шаха и принцев!»

«Ну, торопитесь [же]!

Спешите! Рассыпьте порох по земле,

Уничтожьте войско [шаха Аббаса],

С корнем его вырвите.»

Однажды падишах со своими слугами отправился на прогулку. Выехал к пашне — видит — пахарь землю пашет. Пропашет с одного конца до другого, остановит волов, возьмет платок в руки и начинает плясать, пляшет и песни поет. И так повторяется всякий раз, когда пахарь идет с одного конца поля до другого.

Падишаха это удивило, и сказал он пахарю:

— Да прибавится в тебе сила, пахарь.

— Долгой жизни тебе, падишах.

— Скажи мне, чему ты так радуешься?

— Падишах, есть у меня жена, она до того мне по душе, что сердце мое ликует от счастья каждый раз, как я думаю о ней, мне хочется петь и плясать.

— Э, а нельзя ли взглянуть па неё? На самом ли деле она такая пригожая, что ты не нарадуешься на нее?

— Почему же нет, конечно, можно. Отправились в дом крестьянина.

Вышла жена пахаря, сняла с мужа ношу, отвела волов в стойло. Принесла воды помыться мужу, расстелила кулав. Падишах видит — и впрямь жена достойна похвалы. Вечером после ужина падишах сказал пахарю:

— Есть у меня три жены, я их всех отдам тебе, а ты мне свою жену отдай.

— Э, за трех-то жен падишаха почему бы мне и не отдать одну? — ответил крестьянин.

Утром падишах увез жену пахаря во дворец, а своих трех жен отослал крестьянину. Когда они прибыли, пахарь спросил:

Наступил вечер. Пришел он к первой жене, спросил:

— Скажи мне правду, почему падишах обменял своих трех жен на одну?

— Ей-богу, наверное, потому, что я воровка.

Пахарь отдал ей все ключи от дома, от сундуков и сказал:

— Все отдаю тебе в руки: хочешь, продай, хочешь, сожги — словом, поступай как хочешь.

— Э, — говорит жена, — зачем мне теперь воровать, когда все у меня в руках и ничего от меня не спрятано? — Перестала она красть.

На второй вечер пришел пахарь к средней жене, спросил:

— Скажи, почему падишах обменял своих трех жен на одну?

— Э, — ответила жена, — что от бога утаить, что от тебя — ведь я гулящая.

— Ну, раз так, придется мне сделать еще одну дверь для твоих любовников. Сказано — сделано.

Стыдно стало жене, и перестала она водить к себе любовников.

На третью ночь пришел пахарь к младшей жене:

— Скажи мне правду, что заставило падишаха променять своих трех жен на одну?

— Ей-богу, как мне от тебя скрыть — болтливая я очень.

— Да, и вора можно исправить, и гулящую, только от длинного языка нет никакого лекарства, — решил пахарь.

Вынул он саблю и отрубил ей голову и остался жить с двумя женами.

Вечером приходит с работы, а обе жены ему навстречу: одна волов ведет в стойло, другая воду поливает на руки. С этой поры пахарь стал плясать не только на краях поля, но и посередине.

Прошел год.

Решил падишах посмотреть, как там пахарь живет с тремя женами. Пришел он на поле и видит: попашет пахарь до середины — попляшет, дойдет до края поля — опять попляшет. Удивился падишах, спросил: