Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

«Неужели всё это продаётся за одну монету?» – с удивлением подумал Нильс. И, будто прочитав его мысли, купец вынул мелкую потёртую монету и показал ему. Видимо, он во что бы то ни стало хотел что-нибудь сбыть, так как поставил на прилавок ещё два больших тяжёлых серебряных кубка.

Смущённый Нильс сделал вид, что роется в карманах в поисках монеты, хотя, конечно, хорошо знал, что его карманы пусты. Вокруг уже собралась толпа: все с интересом наблюдали, чем кончится торг. Увидев, что мальчик полез в карман, купцы принялись наперебой предлагать ему золотые и серебряные украшения, и все знаками показывали, что в уплату требуют только одну мелкую монетку. Нильсу пришлось вывернуть все карманы, но ни в одном, конечно, ничего не было. У почтенных купцов, к изумлению мальчика, на глаза навернулись слёзы, и ему стало так жаль этих людей, что он задумался, как бы им помочь, и вдруг вспомнил о позеленевшей медной монете, которую видел на берегу.

Нильс со всех ног бросился к тому месту, где валялась монета. К счастью, никто её не подобрал, и мальчик быстро нашёл древнюю монетку. Обрадованный, он уже хотел было вернуться в город, но не увидел перед собой ни городской стены, ни ворот, ни стражников. Город исчез, только морская гладь расстилалась перед Нильсом. Мальчик застыл на месте, не зная, что и думать, и от огорчения едва не заплакал, но в эту минуту кто-то ткнул его в плечо. Подняв голову, Нильс увидел Эрменриха.

– Ты, как и я, похоже, спишь стоя? – Появление аиста вывело мальчика из оцепенения.

– Ах, господин Эрменрих! – воскликнул Нильс. – Что это за город тут сейчас был?

– Город? – с сомнением переспросил аист. – Это тебе, наверное, приснилось.

– Да нет же, я не спал.

И Нильс рассказал аисту обо всём, что увидел.

Эрменрих внимательно слушал, а когда рассказ подошёл к концу, заметил:

– Думаю, ты всё-таки заснул на берегу и всё это видел во сне. Но знаешь, я припоминаю, что однажды ворон Батаки – а он слывёт самым учёным среди птиц – поведал мне, будто в давние времена здесь находился город под названием Винета, да такой богатый и красивый, что никакие другие города не могли сравниться с ним. Только вот его жители были очень тщеславны и высокомерны, не жаловали чужестранцев, опасаясь зависти и недобрых намерений, за что и пострадали: город был затоплен и погрузился в море. Только вот что интересно: жители не погибли, а город не разрушился, и раз в сто лет среди ночи он восстаёт из пучин морских во всём своём величии и пребывает на земле ровно один час.

– Так значит, его-то я и видел! – взволнованно воскликнул Нильс.

– Если же за этот час, – продолжал аист, будто и не слышал мальчика, – ни одному купцу в Винете не удастся хоть что-то продать кому бы то ни было из живущих на земле, то город снова погружается в воду. Если б у тебя, Мальчик-с-пальчик, была с собой хоть самая мелкая монета, то город остался бы на берегу.

– Ах, господин Эрменрих! Теперь я, кажется, догадался, почему мы прилетели сюда ночью: вы думали, что я смогу спасти этот чудесный город. Мне так жаль! Если б я только знал раньше…

Нильс закрыл лицо руками и разрыдался. И трудно было сказать, кто больше горевал – мальчик или аист Эрменрих.

На следующий день дикие гуси собрались лететь к острову Готланд, причём выбрали этот путь ради Нильса. И Мартин, и другие гуси заметили, что уже два дня мальчик был молчалив и о чём-то грустил. А тот и вправду пребывал в печали, не в силах забыть чудесным образом явившийся ему город. Перед его мысленным взором стояли красивые дома, величественный собор, шумные улицы. «Ах, если б мне удалось вернуть всё это к жизни, – думал Нильс. – Какое несчастье, что такая красота скрыта на дне моря!»

Акка и белый гусь, узнав о причине его печали, убеждали мальчика, что это был всего лишь сон, но он-то знал, что всё это видел в действительности.

– Если Мальчик-с-пальчик сокрушается о чудесном городе, то я, кажется, знаю, как его утешить. Надо показать ему одно место, краше которого нет на Земле, – предложила старая гусыня Какси, многое повидавшая на своём веку.

И вся стая отправилась к острову Готланд – в то самое место. И действительно, скоро грусть Нильса уступила место любопытству, с которым он смотрел вниз, на землю. Погода была почти летняя, и деревья уже покрылись пухлыми почками, а луга зазеленели: на тополях качались длинные тонкие серёжки, а на кустах у деревенских домиков появились нежно-зелёные листочки.

Вскоре гуси повернули на запад. Теперь перед ними снова расстилалось необъятное синее море, а впереди, у самого берега, раскинулся сказочный город. Близился закат, и стена, окружавшая город, а также башни и высокие готические дома и церкви казались совсем чёрными на фоне всё ещё светлого неба. Нильса охватило волнение – так этот город был похож на тот, что предстал его взору ночью, – но когда гуси подлетели ближе, понял, что зрение его обмануло. Разве можно сравнить человека в нарядных одеждах, усыпанных драгоценными камнями, с нищим в лохмотьях?

Вполне возможно, что и этот город некогда был таким же прекрасным, как Винета, судя по стене с высокими башнями и резными воротами. Сейчас на башнях не было крыш, ворота стояли распахнутыми – от прежнего великолепия не осталось и следа, уцелели только каменные стены.

Вглядываясь в раскинувшийся внизу город, Нильс видел множество невысоких домишек – лишь кое-где попадались островерхие здания или старинные церкви, но и на их фасадах не было ни искусной резьбы, ни каких-либо иных украшений. Видел мальчик и узкие улицы, безлюдные и тихие в этот вечер, а перед глазами вставала совсем иная картина: шумная площадь, толпы разодетых горожан, лавки с богатыми товарами, всевозможные мастерские.

Нильс Хольгерссон смотрел вниз и не замечал, что домики хоть и маленькие, но уютные, с красными геранями на балкончиках, как не видел ни садов с тенистыми аллеями, ни живописных развалин, увитых плющом. Его пора-зило пышное великолепие прошлого, а неброское обаяние настоящего осталось им незамеченным.

Дикие гуси, устроившись на ночлег в развалинах старой церквушки на окраине города, вскоре заснули, а Нильс ещё долго сидел, глядя через дыру в крыше на звёзды, мерцавшие в небе, и думал, что волшебный город, который он видел, тоже со временем пришёл бы в упадок под разрушительным действием времени, так что, может, и к лучшему, что он исчез в пучине морской, но сохранил своё великолепие.