Кристиан Хайдикер - Страшные истории для маленьких лисят [litres]

Дзынь-динь-динь.

Пять пар горящих крошечных глаз уставились на гостей. Двое лисёнышей заскулили. Мия догадалась, что это был за запах. Запах молочного дыхания.

Юли подскочил и носом легонько подтолкнул одного лисёныша поближе к другим.

– Ты чего? – зашипела Мия

– Не хочу, чтоб она простудилась, – сказал Юли, улыбаясь малышке. – Ха-ха! А ну-ка, засунь язык обратно в пасть!

Мия оставалась у входа и с тревогой переступала с лапы на лапу.

– Какая мать бросит малышей вот так? – спросил Юли.

– Может, она на охоте, – ответила Мия, разглядывая сосульки.

– В такую погоду? И оставить таких малышей?

У Мии защемило сердце. Это правда. Когда лисёныши в этом возрасте, мать не отходит от норы дальше пары хвостов. Если только с ней ничего не случилось.

Юли скользнул на живот, чтобы малышам стало удобно лизать и покусывать его лицо. Он завилял хвостом и захихикал:

– А вы, народ, добрее моих сестёр! Добрее!

Мию чуть не стошнило.

– Нам пора уходить.

– Почему? – спросил он и поморщился, когда малыши принялись обрывать с его усов лёд.

Мия нахмурилась.

– Потому что они – не наша забота, вот почему.

– Я притворюсь, что ничего не слышал, – сказал Юли. Он игриво взвизгнул. – Это кто кусает меня за лапу? Ты?

– Юли! – шагнув вперёд, зарокотала Мия. – Не привязывайся к ним!

– Почему? – спросил он, не поднимая на неё глаз.

– Потому что… – у неё перехватило горло. – Потому что как мы будем кормить их, если даже себя прокормить не можем?

Юли вдруг перестал вилять хвостом и повесил голову.

– А! Ну, да.

Мия отвернулась и уставилась в зимнюю ночь:

– Завтра найдём другое укрытие. А пока… оставь их в покое.

Она хотела уже прилечь и уснуть, но Юли вдруг прошмыгнул мимо и скакнул к выходу.

– Ну-ка, ну-ка, стоять ! – сказала она. – Ты куда?

– Хочу добыть что-нибудь поесть, – сказал он и оглянулся на лисёнышей. – Нам всем.

– У тебя не получится! – воскликнула Мия. – Это я охотник. А… а у тебя только три лапы!

– У тебя тоже! – ухмыльнулся Юли. – А я привык.

Мия пыталась поймать его взгляд. Она не ожидала, чтобы он поведёт себя так. Обычно он делал всё, что говорила она.

– Снег уже смёрзся, – наставиала она. – Твёрдый как камень. Станешь охотиться – разобьёшь морду.

Юли посмотрел на свою переднюю лапу и пожал плечами:

– Я рос на камнях. Я столько раз прыгал и ударялся, что уже сам стал почти как камень.

– Да? А вдруг наткнёшься на барсука? Или на… на мисс Поттер ?

– Это ж до какого отчаяния должна дойти мисс Поттер, чтобы разгуливать по такому снегу без меха? А если она меня схватит, я сожгу ей дом – ты же меня научила.

Мия обшарила глазами нору.

– Ладно. А вдруг кто-то сюда проберётся и убьёт малышей? А у меня ранена лапа, и я не смогу защитить?

Юли ткнул носом в одну из сосулек, свисавших с корня у входа.

– Если кто-то захочет залезть, они сломаются. – Он толкнул льдинку, та упала и разлетелась вдребезги – дзыньк ! – Услышишь этот звук – рычи во всё горло. Отпугнёшь всех незваных гостей.

Мия посмотрела сердито.

– Не нравится мне такой Юли.

Он рассмеялся.

– А мне вот… нравится. – Он посмотрел в ночь, и в глазах засияла зима. – Я вернусь с большим сочным сурком, ты даже… ты даже не успеешь сосчитать корни на потолке.

Мия глянула вверх:

– Одиннадцать.

– М-м, тогда камешки.

– Одна тысяча двадцать три.

– Не придумывай! – фыркнул Юли.

Она не сводила с него сердитых глаз, пока он не подскочил и не лизнул её прямо в нос.

– С тобой ничего не случится, – сказал он. – И со мной тоже.

Он повернулся к выходу из норы.

– А… а… с ними-то мне что делать? – спросила Мия.

Юли с улыбкой посмотрел на лисёнышей.

– Следи, чтобы не замёрзли.

Ветерок пролетел между сосулек и взъерошил тёмный мех у него на лице. Юли, казалось, стал… старше. С тех самых пор, как пролетел первый снег, его мех всё меньше пах цветочными почками и всё больше обретал лиловый запах сирени. Только теперь этот запах не вызывал отвращения.

– Юли! – окликнула Мия.

– Да, Мия?

– Ты ещё пожалеешь, когда вернёшься, о том, что лизнул меня.

Он улыбнулся ей кривоватой улыбкой:

– Будем надеяться.

С этими словами он проскользнул под сосульками и поскакал в вихряную тьму.

И пока его хвост не исчез в снегопаде, Мия смотрела вслед на его неуклюжие прыжки.

– Прошу тебя, – зашептала она. – Возвращайся живым.

– Что ж, нытики, – сказала Мия, – застряла я тут, кажется, с вами.

Чтобы задняя лапа меньше болела, она устроилась поудобнее у стены напротив малышей. Ветер что-то нашёптывал между сосульками, и малыши дрожали от холода.

Мия старалась не обращать на них внимания. Как ей заботиться о лисёнышах, когда она сама почти не успела побыть лисёнышем?

Малыши без конца возились и хныкали, и наконец один из них выкатился из общей кучи и заковылял к Мии. Он попробовал ткнуться носом ей в живот.

– Прекрати, – отпихнула она его от себя здоровой задней лапой. – У меня нет молока.

Вскоре приковыляли следом другие лисёныши. Их она оттолкнула тоже, и тогда они принялись жевать её ногу.

– Тьфу!

Она поднялась и похромала к выходу из норы. Зачерпнув полный рот снега, она вернулась и плюхнула снег перед лисёнышами.

– Вот, – сказала она, дохромала до другой стены и рухнула на бок. – А теперь оставьте меня в покое.

Лисёныши сжевали снег и задрожали ещё сильнее.

– Народ, вас там пятеро, – сказала Мия, укладываясь к ним спиной. – Согрейте сами себя.

По стенам норы заплясал эхом писк отчаяния. Мия прижала лапами уши и накрепко зажмурила глаза. Она не слышала таких звуков с тех самых пор, когда мисс Лисс покусала сестру и братьев.

Мия надеялась лишь на одно: что Юли скоро вернётся, и она уговорит его оставить и эту нору, и малышей.

Крохотный мокрый нос ткнулся в Мию и пробудил от сна.

Она поморгала, открывая глаза, и увидела маленькое пушистое личико, которое смотрело на неё снизу вверх.

– Чего тебе, Роа? – спросила она сонно.

У неё перехватило дыхание. Она села. Увидела нору, лисёнышей, сосульки у входа. И вспомнила, где находится.

Она посмотрела на лисёныша, который её разбудил. Роа. Она нечаянно назвала его именем брата.

Лисёныш обнюхал её. Мия тряхнула головой. Он и правда был похож на брата. Широкое лицо. Уши как листики. Густой бурый мех. Маленькая чёрная губка поджата у розовых дёсен, отчего с лица не сходит озадаченный вид.

У неё перехватило горло.

– Привет! – сказала она малышу.

– У-у-ур-у-у-ур-ру-у! – Его тоненький голосок срывался, то хныча, то завывая.

От изумления Мия сморщила морду.

– Если б я должна была дать тебе имя – а я этого делать не собираюсь, – я бы назвала тебя Ро…