Кристиан Хайдикер - Страшные истории для маленьких лисят [litres]

Солоноватый запах навёл Юли на цепочку следов, оставленных чьими-то лапами. Свежий снег в месте, где кончались следы, был разворочен. Здесь охотились. Добычу уволокли, а вот снег был закапан кровью, от холода всё такой же яркой и красной.

– Мия! – окликнул он. – Я кое-что нашёл!

Она отряхнула от снега ногу и похромала к нему.

– Это всё? – сморщила она морду. – Несколько капелек?

Он пожал плечами.

– Ты и этого не поймала.

Она посмотрела сердито.

– Прости, – сказал он.

Он слизывал красное с ледяной корки, и она решила последовать его примеру. Сороки на деревьях наблюдали за ними, будто им не терпелось узнать, которая из лисиц свалится первой.

Когда снег был вылизан начисто и в животах солоновато пощипывало, Юли поскакал дальше по снежным заносам, а Мия, прихрамывая, шла следом. Он обещал ей помочь в поисках мамы. Но, пройдя много миль, они так и не уловили даже слабого запаха яблок. А теперь все запахи скованы ледяной коркой.

Мия ворчала, зима вымораживала всё вокруг до оцепенения, а сердце Юли не переставало сиять. Что он мог с этим поделать? Ничего такого ему не было предначертано. Ему было предначертано коротать свои дни в каменной норе или погибнуть, едва его лапа ступит за её пределы. Каждый день, проведённый с Мией, будто открывал ему тайну, которую не суждено было узнать.

– Мия!

– Да?

– Если мы найдём… – он тряхнул мордой. – Прости. Когда мы найдём маму… что ты станешь делать?

– Ты хочешь сказать, если зима не сожрёт нас на завтрак? – буркнула Мия.

Юли быстро повернулся и поскакал задом наперёд, чтобы видеть Мию:

– Пусть сначала поймает!

Мия шла и хромала:

– Даже гоняться особенно не придётся.

Юли обежал кругом и поскакал позади неё. Он так старательно подыскивал верные слова, даже хвост поник.

– А ты хочешь когда-нибудь… устроить нору? Ну, чтобы не приходилось всё время натыкаться на всякое страшное-неизвестное. Чтоб у тебя был дом и место вокруг, и чтоб там было спокойно, а больше ничего и не надо.

Мия замерла, собираясь ответить, и у него ёкнуло сердце. Он говорил и говорил, не давая ей вставить слово.

– Я мог бы найти нору где-то поблизости, – говорил он. – Я мог бы заходить иногда проведать, и мы могли бы охотиться или… – Он отважился бросить на неё быстрый взгляд. – Может быть, ты об этом когда-нибудь думала? Может быть?

А снег летел, отражаясь в глазах у Мии.

– Нет, – сказала она.

Юли уставился на свою переднюю лапу.

– Да, конечно. Конечно, нет. Ясно.

Она, должно быть, забыла, что говорила его отцу в Лиловом Королевстве. Что готова устраивать нору с Юли. Либо она говорила тогда не всерьёз.

Несколько шагов Мия молчала.

– Просто… семья может взять и умереть . Вот так вот. Или уйти и никогда не вернуться.

Юли смотрел, как его дыхание превращается в облачка, и надеялся, что Мия не заметила его разочарования:

– Не надо, не объясняй.

Солнце померцало над горизонтом и скрылось, а лисы, подняв головы, смотрели, как небо заволакивают тучи.

Пурга хлестала долину студёными когтями, кружила Мию и Юли в белом потоке. Снежинки били в глаза. Мороз обжигал уши. Снег становился выше и выше; идти дальше было невозможно – только прыгать, прорезая в сугробах канавки.

– Н-н-надо н-н-найти ук-ук-укрытие! – крикнул Юли.

Мия лишь постучала зубами вместо ответа.

После долгого путешествия на хромых ногах они подошли к низине. В глубине, стиснутая снежным полем, торопливо текла река. По течению реки лисы дошли до соснового бора – ветки деревьев согнулись под белой тяжестью. Лисы юркнули под отяжелевшие ветки и очутились на мягком покрывале из опавших иголок. Река здесь текла свободно, покрываясь льдом только посередине, у сломанных веток поваленной сосны, нависавшей над рекой, будто укутанный снегом мост.

В бору было тепло. Возле сосновых стволов можно было укрыться.

– Здесь х-х-хорошо, – сказал Юли трясущимися губами.

Мия принюхалась:

– Нет.

Он пытался поймать её взгляд:

– Почему?

– Ничего хорошего, вот и всё. Сыро и нет песка. И кто-то может подкрасться, пока мы спим, и… нет.

Юли посмотрел на её заднюю лапу. Ей приходилось хуже, чем ему.

Он вздохнул:

– Ладно, Мия.

Они взобрались по корням упавшей сосны и перешли по заснеженному стволу на другой берег.

Пар клубился из темноты между стволом и покрывшейся льдом рекой. И вместе с ним прилетел запах. Горячий и чересчур сладкий. Как у заплесневелых фруктов.

Они скользнули с соснового моста, и все сосны остались позади. От открытого пространства заболели глаза и задрожали кости. Белая холмистая равнина простиралась до горизонта.

Юли принюхался.

– П-пахнет г-грязью.

Земляной запах привёл их к отверстию в одном из холмов. Уступ над отверстием оброс старым корнем, с которого свисали к земле острые ледяные зубы.

Юли взглянул на Мию:

– Чт-что ск-скажешь?

Она моргнула. Здесь не было никакого песчаного суглинка. Никакого ручья. Сосульки хрупкие и прозрачные, и никакое не укрытие. Но у неё дрожало всё тело, а единственную лапу, которую она ещё чувствовала, пронизывала боль.

– Годится, – сказала Мия.

– О, к-какое счастье! – воскликнул он, бросаясь к сосулькам. – Спать б-буду неделю !

– Стой! Шмг-шмг. – Мия принюхалась к темноте отверстия. – Там кто-то есть.

Юли посмотрел на неё:

– Т-только не г-говори опять н-нет. Если мы ос-останемся нынче спать снаружи, то п-проснёмся б-без ушей, или без хвостов, или вообще б-без самих себя .

Мия принюхалась снова, и в глазах промелькнули тени. Запах был очень знакомый.

– Смотри! – сказал Юли. Он сунул морду между сосулек: – Э-эй! Есть тут кто-то б-большой и страшный? Нет? П-прекрасно! Тогда мы идём.

Он упал на живот и, извиваясь задними лапами, пополз внутрь. Мия низко присела и заглянула под сосульки. Глаза привыкли к тусклому свету луны. С потолка свисали, болтаясь, корни. Стены блестели от инея. А ещё был запах, который она никак не могла узнать…

– Ид-идеально! – раскатился эхом голос Юли. – Лучше, чем под д-деревом! – Он посмотрел на Мию. – Ты идёшь или нет?

В темноте кто-то захныкал.

Юли подпрыгнул. У Мии выкатились глаза. Там, в глубине пещеры, в маленькой травяной колыбельке оказался выводок лисёнышей. Пятеро – пять пушистых песочных комочков.

Мия скользнула внутрь. Они с Юли в ужасе уставились на лисёнышей.

– Это же… – сказала она.

– Угу, – подтвердил он.

– Они же едва успели…

– Ага.

– А где же их…

Юли только покачал головой.

Они сидели не шевелясь и ждали, когда в пещеру явится с рычанием мать-лисица и прижмёт малышей к себе. Но снаружи не доносилось ни звука, только ветер звенел сосульками.