Элизабет Рудник - Круэлла

Однако в следующее мгновение один из далматинцев прошёл в её закуток и опустился на подушку рядом с ней.

Эстелла вскинула бровь. Очевидно, пятнистое создание не слышало её шутки.

– А ты – храбрец, – заметила она. Затем, улыбнувшись, отвернулась.

Пускай Джаспера она огорчает. Пускай Хораса она пугает. Ей всё равно. Во всяком случае, сейчас. Совсем скоро они увидят, что всё это время она была права. И эта месть станет лучшим делом из всех, которые они когда-либо проворачивали.

Это была идеальная ночь. Обычно сырая и прохладная лондонская погода уступила место приятному вечеру. Даже звёзды заглянули сюда – как небесные, так и земные. Перед зданием мастерской начинала собираться толпа. Людям не терпелось увидеть показ последней коллекции Баронессы. В воздухе витали слухи: кто-то считал, что коллекция окажется волшебной, лучшей из всех, другие, что она будет ужасной – старомодной и непродуманной из-за Круэллы.

Баронесса не обращала внимания на пересуды. Кому, как не ей, знать, что её коллекция ослепительна. А при виде платья – визитной карточки всех неверующих как ветром сдует. Осталось только презентовать коллекцию публике.

Баронесса стояла наверху лестницы, ведущей в её кабинет, и смотрела, как подчинённые снуют туда-сюда, пытаясь привести помещение в порядок, прежде чем внутрь запустят гостей. Ящик-сейф с платьями спустили на нижний этаж и спрятали за шторой. Там он дожидался момента, когда его бесценное содержимое явят взорам собравшихся. По приказу Баронессы, в дизайнерской мастерской выполнили перестановку. Рабочие столы вынесли, а доски сняли со стен. На их место повесили прожектора, а там, где прежде были столы, теперь вытянулся длинный подиум, вокруг которого расставили стулья. Интерьер был выдержан в индустриальном стиле с налётом роскоши. Баронесса осталась довольна (во всяком случае, настолько, насколько она могла себе это позволить). Даже внутри здания чувствовалось, как растёт толпа и её нетерпение. К этому моменту уже должны были начать прибывать высокие гости. Она заставит их подождать. Это послужит им хорошим напоминанием о том, что бразды правления по-прежнему в её руках.

Рядом с ней Джон окидывал помещение взглядом. Лицо камердинера, как обычно, ничего не выражало. Для него каждый сотрудник внизу был потенциальной угрозой безопасности или персоной, которая может начать докучать его начальнице. Как правило, Баронессе нравилась его педантичность, но сейчас ей не было дела до этих мелких сошек. Её волновал лишь один человек.

– Когда Эстелла появится, проводи её в мой кабинет и не выпускай оттуда, – велела модельерша. Она посмотрела на слугу испытующе. – В этот раз я могу на тебя положиться?

Джон не удосужился ответить на её вопрос. Вместо этого он повторил то, о чём твердил ей весь день: «Эстелла не Круэлла». Совершенно невозможно, что это она стоит за выходками Круэллы.

– Я плачу тебе за личное мнение или за подчинение приказам? – резко спросила Баронесса, когда он договорил.

Джон открыл рот, но, передумав возражать, просто кивнул.

– Я об этом позабочусь, – заверил её он.

Баронесса смотрела, как камердинер спускается по лестнице. Как смеет он ставить под сомнение её выводы? Она уже долгое время собирала части пазла воедино. Сопоставляя события и связывая улики между собой. Круэлла никто иная как Эстелла. Это всё объясняет. Она изучила платья Круэллы и проследила тот же почерк в некоторых работах Эстеллы. И она никогда не запрашивала сведения об Эстелле. Она просто вытащила её из той дурацкой витрины и бросила ей работу её мечты. У неё нет ни малейшего представления о прошлом этой девицы. Вполне возможно, Эстелла всегда отличалась дурным нравом и более чем способна на чёрную неблагодарность. Но Джон может думать, что хочет. Это не имеет значения до тех пор, пока её шоу идёт по плану.

Услышав своё имя, она увидела, как Джеффри машет ей внизу лестницы. Она вздохнула. Эти идиоты хоть с чем-то могут справиться самостоятельно? Она спустилась к своему помощнику и остановилась перед ним. Мужчину заметно трясло, он был бледным как смерть.

– Говори! – велела она.

Но Джеффри не мог вымолвить ни слова. Он только трясся, указывая себе за спину на шторку. Промчавшись мимо него, Баронесса слегка сдвинула шторку – настолько, чтобы ей хватило места проскользнуть за неё.

Ей не хотелось, чтобы зрители увидели её коллекцию раньше времени, пускай и краем глаза. И обнаружив то, что было по ту сторону, Баронесса порадовалась своей предусмотрительности. Перед хранилищем стоял техник. Он возился с панелью управления, на которой высвечивались забавные значки.

Проследовавший за ней Джеффри наконец обрёл дар речи.

– Что-то не так с замком, мэм, – сказал он.

Баронесса сделала над собой усилие, чтобы не закричать от досады. Она не идиотка! Она и сама видит, что что-то пошло не так. Главный вопрос не в том, что пошло не так, а в том, почему оно пошло не так. И что с этим делать. Гости продолжают прибывать, и шоу начнётся меньше чем через час.

– Мне плевать, как вы это сделаете, но вы должны её открыть!

Но час спустя замок так и не поддался, а гости уже начали терять терпение. Главные шишки модной индустрии ёрзали на своих неудобных стульях. Они пришли на показ мод, но до сих пор не увидели ничего, кроме пустого подиума. Несколько ушлых репортёров записывали свои наблюдения и брали у гостей комментарии.

Выглянув из-за шторки, Баронесса нахмурилась. Она не знала этих репортёров и не могла контролировать то, что болтают люди. Нужно начинать показ – сейчас же! Она повернулась обратно к технику и оттолкнула его в сторону. Вечно ей приходится всё делать самой! Она наклонилась и подняла паяльную лампу, которую Джон раздобыл по её просьбе. Протягивая инструмент начальнику службы безопасности, она кивнула, и тот его включил. Гости по ту стороны шторы ахнули, увидев ярко-красное свечение.

Пламя медленно разрезало петли. Баронесса пристально следила, как сантиметр за сантиметром огонь делает своё дело. Наконец с громким лязгом петли сломались и дверь упала на пол.

Баронесса облегчённо вздохнула, подходя к открытому хранилищу. Но это чувство продлилось недолго. Она с ужасом увидела вместо платьев стаю мотыльков. Они выпорхнули из ящика крылатым облаком. Люди вокруг принялись размахивать руками и верещать, и глаза Баронессы вспыхнули огнём куда более ярким, чем у любой паяльной лампы. Не обращая внимания ни на своих подчинённых, ни на мотыльков, она вгляделась вглубь витрины.

Её платья, все до единого, были уничтожены. Дырки были проедены в каждом лоскуте ткани, в каждом рукаве, в каждом лифе, в каждом шлейфе. Это была полнейшая, абсолютнейшая катастрофа.