Народные сказки - Волга родная: Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии

С тех пор весь груз домашних работ пал на верблюда. Не стерпел верблюд, бежал на этот раз один. Бежал он, бежал, и вот встречается ему на пути лиса. Дальше они пошли вместе. Шли они, шли и повстречали по дороге волка. Дальше двинулись втроем. И вот встречается им тигр, и стало их четверо.

Вечер наступил.

— Ну что будем делать, друзья? — спрашивает лиса.

— Все ложимся спать. Того, кто увидит хороший сон, не станем задирать, — говорит волк.

— Нет у меня сил на зимовку, — заявляет верблюд, — меня и задирайте!

Так и сделали, задрали верблюда, и тигр с лисой пошли мыть внутренности верблюжьей туши. И остался волк один. Когда дошли до речки, говорит лиса:

— Давай я съем мозги, а ты — сердце верблюда.

— Волк обидится, — возражает тигр.

— А обидится, так мы его самого зарежем.

Так и сделали, лиса съела мозги, а тигр — сердце верблюда. Вернулись они обратно, и волк стал рассматривать тушу, а потом спрашивает:

— А где мозги?

— А где сердце?

Тигр смотрит на лису, ожидая от неё ответа и на этот вопрос.

— Когда поедал сердце, поди, не смотрел на меня так.

Разгневался волк пустился вдогонку за струсившим тигром. Лиса воспользовалась этим, спрятала всё мясо в норе и сама туда забралась.

Волку не удалось догнать тигра, и он, рыча от злости, вернулся обратно. Вернулся, значит, он, а тут ни мяса, ни лисы. Поискал он её, но так и не нашел.

Весна наступила. Лиса выбралась из своей норы и, греясь на солнышке, читала книгу. Тут-то и застал её волк.

— Лиса, — говорит, — я тебя съем, ты меня обманула.

— Нет, я не та лиса, — говорит та. — Я вот уже тридцать лет как учительствую.

— Опять обманываешь, ты точь-в-точь та самая лисица!

— Да ведь все лисы похожи друг на друга! Если есть у тебя дети, пришли ко мне на учебу.

— У меня двое волчат, — ответил волк, потом сходил домой и привел детенышей.

— Придешь на будущей неделе, — сказала лиса на прощание и, едва волк скрылся с глаз, съела обоих бедных волчат, а сама тут же быстренько перебралась на другое место.

Вскоре она наткнулась на корзинку, брошенную охотниками. Она забралась было в корзинку и тут видит волка.

— Ага, вот хорошо-то! А то ищу тебя, найти не могу. Сейчас я тебя съем!

— Нет, ты не можешь меня съесть, — отвечает лиса, — я вот уже тридцать лет плету корзинки. Я не та лиса, которую ты ищешь.

— Да ведь вылитая ты!

— Нет, не та. Другие не умеют плести корзинки, а я этим добываю себе на пропитание.

— А как плетут корзины?

— Если хочешь — научу. Забирайся в корзинку и следи за тем, как я буду это делать.

Забрался волк в корзину, а лиса плела-плела, да и наглухо заплела ту корзину.

В это время мимо проходили охотники, увидели лису, прохаживающуюся возле корзины, стали кричать и размахивать руками. Испугалась лиса и убежала. Ещё больше испугался волк, стал метаться в своей клетушке, потом разгрыз прутья, разворотил их мордой и тоже сумел убежать.

Бежала, бежала лиса и наткнулась на брошенную кем-то мельницу, забралась в неё и стала там жить. И вот снова появляется тот самый волк.

— А-а, лисанька, долго я тебя искал? Теперь уж съем обязательно…

— Нет, волк, никак ты меня не съешь.

— Почему?

— Потому что я не та лиса, которую ты ищешь. Я вот уже тридцать лет как запускаю мельницы, тем и пробавляюсь. А не веришь, так опустись в мушку [53] Мушка — насыпь (сооружение над жерновами мельницы, предназначенное для ссыпки зерна). , сам в этом убедишься.

Опустился волк в мушку, а лиса возьми да и запусти мельницу! Волк с трудом успел спастись от закрутившихся жерновов.

Встречались они и потом, но волк каждый раз проходил мимо лисы, искоса на неё поглядывая. Потому что, говорят, стал её бояться.

Вот такой хитрой плутовкой и была лиса с давних пор.

Как-то поймал медведь в лесу воробья. «Стой, — думает, — намедни лиса хвалилась тем, что поймала утку, похвалюсь-ка и я перед ней». Взял он в пасть воробья и отправился к лисе. А та давно уже всё поняла, зачем медведь к ней жалует, и спрашивает первой:

— Дружище медведь, что это ты держишь в зубах?

— Воробей, — отвечает медведь сквозь зубы.

— Не слышу, дружище медведь, я нынче спала, подложив под голову камень, вот уши и заложило, говори громче, — говорит лиса.

— Воробей! Воробей!..

— Убей, не слышу. Говоришь так, будто воду глотаешь. Что тебе стоит сказать яснее, понятнее?

Не выдержал медведь, рявкнул во всю пасть:

— Воробей!

А птичке того и было надо — сорвалась она и порхнула в небо.

— А теперь слышу, — говорит лиса. — Значит, говоришь, воробей! — восклицает лиса.

— Слышать-то ты слышишь, да вот воробей улетел, — обиделся медведь.

Тогда стала лиса поучать медведя:

— Умеешь ты хвастать, дружище медведь. А если быть откровенным, то ты просто глуп.

Когда бы сказал «птичка», а не «воробей», то и зубы не разжались бы, и воробей твой не улетел.

Это происходило очень давно, когда утка состояла в урядниках, а сорока — в десятниках. И хвост у сороки был длинен и пушист, как у лисы.

Медведь обожал мед. Без меда не мог жить. Он только и думал о меде, о том, как он его поедает. Стоило ему видеть в дереве дупло, в котором гудели пчелы, как радости его не было предела. Он тут же забирался вверх по стволу, разорял пчельник и начинал есть мед. Пчелы облепляли медведя со всех сторон, стараясь его ужалить, но у них ничего не получалось, потому что мех у медведя густ и длинен, а жало у пчел — короткое. Стараются они добраться до медвежьего тела, да только не пускает их шерсть, в которой они наконец застревают — ни туда ни сюда. А медведю только того и нужно, — спустившись на землю, начинает он кататься на спине и давить застрявших в его шерсти пчел. А нет, так бежит к реке, окунется до головы — пчелы и расплываются по воде. После этого медведь опять забирается на дерево и ест медовые соты до отвала, пока весь не затекает сладостью.

Однажды в лес пришел какой-то человек за дровами и видит на дереве медведя, пожирающего медовую добычу. Сам ест, сам своим лохматым хвостом отгоняет пчел.

— Ах ты косолапый! Это, значит, ты убиваешь пчел и лопаешь готовый мед! Так я тебя сейчас проучу, — говорит тот человек и лезет вслед за медведем. Замахнулся он топором на медведя, да попал не по шее, а по хвосту. Отрубил ему половину хвоста, самую лохматую и густую его часть. Вот хвост и остался таким куцым. Спустился медведь с дерева и ушел в лес, низко склонив свою голову.

А тот человек поправил улей, привел в порядок соты и отправился домой.

Подивились такому делу пчелы, спрашивают у матки:

— Почему этот человек не доел наш мед?

Матка-пчела не знала сперва, что и сказать.