Народные сказки - Волга родная: Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии

Пиге со слезами вернулась домой и спросила у матери:

— Мама, разве были у меня братья?

— Что ты, доченька! — ответила мать. — Какие же братья могли быть у тебя?

На другой день Пиге опять вышла на улицу. А девочки снова:

— Ай да душегубка! Братьев своих погубила!

Пиге в слезах вернулась к матери и спросила:

— Мама, наверно, были у меня братья? Зачем же дразнят девочки?

— Да нет же, доченька, — ответила мать, — на улице чем только не дразнятся, всех не переслушаешь.

Но и на третий день девочки не переставали дразнить. Пиге тогда подумала: «Мама всё равно ничего не скажет». Не заходя в избу, она направилась к старухе-ворожее.

— Бабушка, — сказала Пиге старушке, — скажи, пожалуйста, были у меня братья или нет? Как выйду на улицу, девочки дразнят меня душегубкой, будто я погубила родных братьев. Я спрашивала маму, но она ничего не говорит о братьях.

Ворожея ей посоветовала:

— А ты вот что сделай, доченька: в другой раз, как наиграешься на улице, подойди к окну и попроси мать покормить тебя грудью. Мать высунется в окно, а ты опусти на её грудь верхнюю половину рамы. Мать и скажет тебе правду.

Пиге так и сделала. Когда мать показалась в окне и обнажила грудь, чтобы покормить дочь, Пиге опустила раму и прищемила матери грудь.

— Что ты, Пиге! — вскрикнула мать от боли.

— А скажи правду: были у меня братья или нет? — возразила Пиге. — Мне с ними повидаться хочется.

— Да что ты, доченька, — сказала мать, — братья твои уехали за семь морей, за тридевять земель. Ты не сумеешь добраться до них.

Пиге подняла раму и сказала:

— Нет, я поеду, мама. Я всё равно доберусь до них!

Сколько ни уговаривала мать Пиге, никакие уговоры не помогли. Пиге принялась собираться в путь-дорогу. Тут уж волей-неволей и мать стала помогать дочери собираться. Одела её в красное платье, голову повязала розовым платочком. Затем она нацедила для Пиге две капли своего молока. И вышла Пиге в дальнюю дорогу.

Шла, шла Пиге и пришла к синему морю. Дочь бабы-яги, Хархам, полоскала у моря белье.

— Куда ты идешь, Пиге? — спросила Хархам.

— Да вот к братьям собралась, — ответила Пиге.

— Возьми меня с собой! — попросила Хархам.

— Если хочешь, идем, — неохотно согласилась Пиге.

Ударили они ведрами о берег, и ведра превратились в лодку. Сели Пиге с Хархам в лодку, и Лиге запела:

Жучок залаял, петушок запел, весла заработали, и лодка поплыла. Плыли долго ли, коротко ли, вот они уже за морем.

— Пиге, давай искупаемся, — предложила Хархам.

— Что ж, искупаемся, — согласилась Пиге.

Разделись они и стали купаться. Хархам: побарахталась в воде, торопливо вышла и рделась в платье Пиге, а Пиге вышла после и осталась голой.

— Хархам, отдай платье! — попросила Пиге.

Хархам не отдавала. Пиге заплакала от обиды и взмолилась:

— Мама, а мама! Посмотри-ка, Хархам надела мое платье и не отдает.

— Сейчас, доченька, сейчас! — ответила капля материнского молока. — Верни, Хархам, платье! — приказала она.

Хархам испугалась, вернула платье, и они пошли дальше. Долго ли они шли, коротко ли, пересекли другое море.

— Пиге, давай искупаемся, — пристала Хархам к Пиге снова. Пиге неохотно согласилась. А Хархам чуть побарахталась, выскочила из воды и опять надела платье Пиге.

— Мама, а мама! Хархам снова надела мое платье и не отдает, — со слезами обратилась Пиге к матери.

— Сейчас, доченька, сейчас, — стала успокаивать Пиге другая капля материнского молока. — Хархам, живо верни платье! — пригрозила она.

Хархам испугалась, Вернула платье, и они пошли дальше.

Когда осталось позади последнее море, Хархам снова предложила Пиге выкупаться. Пиге отказалась, но Хархам насильно заставила её искупаться и снова оделась в её платье.

— Мама, а Мама! — заплакала Пиге.

Но мать теперь голосу не подала. Не зная, что делать, Пиге села в лодку и запела:

Но ни Жучок не залаял, ни петушок не запел, ни весла не заработали, ни лодка не поплыла. В конце концов волнами занесло лодку в камыши. Пиге посмотрела вверх, увидела галку и запела:

— Галочка, подруженька, будь добра, снеси мои серёжки братьям и скажи, что девушки тонут в море!

— Погибнете быстрее — тем лучше, — ответила галка, — я попользуюсь вашими глазами.

Пиге со слезами осталась в лодке. Взглянула она вверх и увидела, что летит сорока.

— Подруженька сорока, — обратилась к ней Пиге, — будь добра, снеси мои сережки братьям и скажи, что девушки тонут в море!

— Погибнете быстрее — тем лучше, — ответила сорока, — я попользуюсь вашими глазами.

Пиге залилась слезами. Потом она посмотрела и увидела: кукушка вьется над ними.

— Подруженька кукушка, — взмолилась Пиге, — будь добра, снеси мои серебряные серьги братьям и скажи, что девушки тонут в море!

Кукушка слетела в лодку, подцепила серьги клювом и полетела. Прилетела она к братьям, села на подоконник и запела:

Пропела кукушка и улетела, а серьги Пиге оставила на подоконнике.

— Так это же наши серьги! — воскликнули братья. — Не иначе, как у нас появилась сестра и выехала а Нужно выручить её! — решили они.

Братья взяли с собой белого коня, соли, крупы и выехали к морю. А девушки сидели в камышах и плакали. Братья закололи жертвенного коня, наварили каши, вызволили девушек и привезли их к себе домой. Пиге стала теперь Хархам, а Хархам — Пиге. Поэтому братья стали кормить Пиге вместе с собаками у двери, а за Хархам ухаживали, как за любимой сестрой.

Вскоре братья послали Пиге к водопою напоить лошадей. Пиге повела сначала лошадь старшего брата, но лошадь понурила голову и не стала пить.

Пиге со слезами запела:

Лошадь всё равно не стала пить. Пиге поневоле отвела её домой. Не успела лошадь ступить во двор, как опять заржала из-за жажды. Пиге повела к водопою лошадь другого брата и запела:

Но и эта лошадь не стала пить, только голову понурила. Пиге и её отвела домой, а во дворе лошадь сразу заржала.

— Эта проклятая девчонка, видимо, не поит лошадей, только для виду водит на водопой, — подумали братья.