Николай Тёмкин - Там ступа с Бабою Ягой

— Может быть, плохо звали? — предположил Железный Дровосек. — Предлагаю позвонить и пригласить ещё раз. — Старший продавец стал рыться в карманах, ища телефон.

«Конечно же! — вспомнил следователь давние слова Бабы Яги. — Ведь в Лукоморье мобильники работают не только на вызов, но и на разговор!»

Раздались общие смешки.

— О, Железный Дровосек! — объяснил их причину Синдбад-Мореход. — Драгоценный изумруд моего сердца! Сидишь ты в своей лавке на отшибе и не знаешь, что Змей потерял свой телефон ещё с год назад. Нельзя ему позвонить.

Алёша удовлетворённо улыбнулся. Всё выходило, как он хотел: следствие само собой продолжалось, неназойливо и деликатно. Результат: рухнула ещё одна Марусина версия, не мог Горыныч послать тревожный сигнал.

— Но мы, — закончил тост Муми-папа, — прекрасно повеселимся и без Змея.

— Уж наверняка прекраснее, чем с ним, — буркнула Баба Яга.

Хлебнув морса, все принялись за еду.

Утолив первый голод, Муми-мама встревоженно спросила:

— А Маруся где же? Куда она подевалась?

— Наверное, на свой коврик вернулась, — откликнулся Алёша, — уж больно он ей понравился. Сейчас я её приведу.

Зайдя в кухню, следователь действительно обнаружил помощницу мирно разлёгшейся на лоскутной подстилке.

— Тебя зовут за общий стол. Поднимайся!

Кошка вспрыгнула на Алёшино плечо. Они вместе вернулись к столу. Так и сидели — щека к щеке.

Когда блюдо с капустой опустело, Малышка Мю прикатила новую тележку — с добавкой. Пир продолжался под дружеские разговоры. Молчали только близнецы-бесенята. Они перебрасывались записками, скатывая их в комочки. Карп кинет, Поликарп развернёт, прочитает, напишет свою, скатает и бросит. Карп — Поликарп, Поликарп — Карп — и снова, и опять… Кошка вертела головой туда-сюда, заворожённо следя за летающими шариками. Потом уткнулась Алёше прямо в ухо и зашептала:

— Как думаешь, о чём это они переписываются?

— Понятия не имею, — прошептал в ответ следователь.

— Спросим?

— По-моему, выйдет назойливо.

— Хочешь, — предложила шёпотом Маруся, — я лапкой какую-нибудь записку поймаю? У меня получится!

— И получится неделикатно.

— Вот молодёжь пошла! Что за кошки! — покачала головой Баба. Яга. — Это ведь надо: перешёптываются за общим столом!

— Просим прощения, — покраснел следователь. — Возникли неотложные соображения. Если позволите, мы отлучимся на несколько минут.

— Конечно, конечно! — понимающе сказала Муми-мама. — Дело есть дело.

Оказавшись в кухне, кошка мигом улеглась на полюбившийся коврик и затараторила:

— Думаю, эти бесенята что-то замыслили. И уточняют детали — письменно, чтобы никто не подслушал.

— Что же именно они задумали? — немного раздражённо осведомился Алёша.

— Пока неизвестно.

— Зато мне известно, — сообщил следователь, — что Змей Горыныч меня в Лукоморье не вызывал.

— Ой! Смотрите! Что же это такое? — в испуге воскликнула Муми-мама.

Сидящие за столом застыли, с изумлением глядя на парусиновую крышу кухни: она вздулась, словно кто-то огромный с непомерной силой приподнимал её изнутри, вытянулась узким куполом. Не прошло и пары минут, как полотнище оторвалось от стен строения, свисая длинными краями вниз. Но вот сильный порыв ветра отнёс парусину в сторону и все увидели…

— Бочка! — произнёс ошарашенный Муми-папа.

Вцепившись в бочку обеими руками, вместе с ней возносился в голубую высь следователь по особым делам. На его плече устроилась Маруся. Следившие за подъёмом необычного летательного аппарата взволнованно дышали: долго ли можно так продержаться? Парусиновая холстина плавно спланировала на землю.

Кошка напружинилась, выгнула спину, совершила плавный прыжок на край бочки, расположилась там поудобнее и протянула Алёше лапу. Тот ухватился за неё и полез, как скалолаз, помогая себе ногами, используя для опоры опоясывающие бочку обручи. Верная Маруся тянула изо всех сил. Наконец ладони следователя намертво сомкнулись вокруг верхнего края бочки. Стало гораздо удобнее.

Алексей облегчённо вздохнул и усмехнулся: кажется, сон оказался вещим — так и до созвездий можно добраться. А вслух произнёс:

— Положение, конечно, аховое, но зато теперь нам известна тайна стратегического, то есть бабаягического, значения.

— Ты про заклинанье на подъём ступы, что ли? — спросила Маруся.

— Именно.

— И где же ты его узнал?

— На кухне, — удовлетворил кошкино любопытство следователь. — Припомни, какое слово прозвучало там последним?

Маруся наморщила лоб. Пробормотала, припоминая: «Неделикатно надолго покидать…»

— Неужели «застолье»?

— Нет! Последним словом было «поднимайся»! И только я его произнёс, как эта штука пошла вверх…

— Но ты успел ухватиться за неё, я — за твою ногу…

— И полезла мне на плечо, да так, что всего исцарапала…

— Это не бочка! — в озарении крикнула кошка. — Это ступа!

— Отремонтированная, отдраенная мелкой шкуркой и усовершенствованная, — закончил Алёша.

Маруся задумалась. В сомнении покачала задранным хвостом:

— И всё-таки не получается. Неувязка выходит. Ты в разное время трижды говорил «поднимайся». А взлёт был всего один. Что ж первые два раза словечко не действовало?

— А сколько раз я говорил, что следователи должны быть внимательны к деталям? — назидательно произнёс Алексей. — Напряги память! Объясняя суть своих усовершенствований, Горыныч сообщил: для того, чтобы ступа реагировала на заклинание, её наполнение должно соответствовать весу Бабы Яги. Пятидесяти пяти килограммам. Первый раз я сказал «поднимайся», когда ступа была полна капусты. Второй — когда мы съели первую порцию. А вот в третий раз — уже после того, как к столу подали добавку. И тогда ступа взлетела. Значит, в ней осталось наполнения ровно столько, сколько надо. Плюс-минус килограмм.

Тут уж возразить ничего было нельзя. Поделать — тоже. Бочка, ступа — какая разница? Летательный аппарат, пусть и не спеша, поднимается всё выше. А сил в руках у Алёши остается всё меньше…

Воздушные путешественники оставили позади одно облачко, другое… Из-за третьего показалась Баба Яга, сидящая верхом на помеле. Подлетела поближе.

— Скорее перебирайтесь ко мне на метёлку! Бочка долго летать не может, это вам не ступа.