Николай Тёмкин - Там ступа с Бабою Ягой

— Извини-подвинься, — в голосе средней головы зазвучало упрямство. — Его можем сообщить только владелице ступы.

— Тайна стратегического значения, — захихикала левая.

— Ну уж, стратегического, — засомневалась правая.

— Пусть бабаягического, — зашлась в смехе левая голова. — А вам словечко это знать ни к чему.

«В самом деле, — подумал следователь. — Зачем нам лишние подробности?»

А вслух произнёс:

— Не хотите говорить — не надо. При необходимости мы к этому ещё вернёмся и установим истину, уж будьте уверены, — и Алёша обратился к левой голове: — Почему вы всё время смеётесь?

Та ответила, судорожно хихикая:

— Характер у меня такой, гражданин следователь. Да и больно уж смешно всё получилось.

— Не вижу пока ничего смешного, — раздражённо вильнула хвостом кошка. — Ну, усовершенствование. А дальше-то что было?

Стало быть, выполнил он заказ. Отправился к Бабе Яге сообщить об этом: мол, можно ступу забирать.

Вот только хозяйка куда-то отлучилась. Поболтал немного с её подружкой, Анной Сидоровной какой-то.

— Имейте в виду, этот факт мы легко проверим, когда с Анной Сидоровной встретимся, — предупредил следователь.

— Знакомы с ней, что ли? — спросил Горыныч. — Приятная женщина. Ну, давайте, проверяйте, — и он вернулся к своему повествованию. — Поболтали мы немного, значит. А Бабы Яги всё нет и нет. Делать нечего, думаю, придётся ещё раз сюда прилететь попозже, чтобы об исполнении заказа сообщить. Решил пока в магазин металлоизделий слетать, кое-каких материалов и инструментов прикупить. Сказано — сделано.

— А это кто сможет подтвердить? — осведомилась Маруся.

— Старший продавец Железный Дровосек.

— При случае проверим, — пообещал следователь.

— Ладно, — кивнул тремя головами Змей. — Из магазина я вернулся с покупками в мастерскую. По сторонам не смотрел. Сразу сел перекусить. Потом вздремнул немного. Потом собрался опять к Бабе Яге — что ж готовому заказу зря место занимать? Глянул из окошка и вижу: нет ступы! Пропала — вся как есть, починенная и усовершенствованная! Словно кто языком слизнул. Как быть?

У Маруси мигом возникла версия, и кошка, не дав Горынычу договорить, принялась горячо излагать её:

— Понятно как: послать тревожный сигнал на волшебный мобильник! Так вы и поступили. Вот и открылась загадка звонка.

Горыныч не успел возразить — Алёша сделал это быстрее:

— Не получается, Маруся. По времени не сходится. Вызов ведь поступил, когда Анна Сидоровна ещё в школе была!

Кошка опечаленно понурилась: обидно, когда твоя версия разваливается, точно карточный домик.

— Как в школе? — удивлённо переспросил Змей. — Она ещё учится? Впрочем, какая разница? В общем, исчезла ступа.

Думал я, думал, что теперь делать, и надумал. К чему крутить-вертеть? Всё равно ведь раньше или позже о пропаже станет известно. Лучше сразу признаться. Станем с Бабой Ягой вместе искать, быстрее получится.

— Правильно, — похвалил Змея следователь, — чистосердечное признание облегчает наказание.

— Если бы! — вздохнул Горыныч и на минуту умолк, вспоминая подробности недавней встречи с заказчицей.

Прилетел он на поляну. Баба Яга уже была на месте. «Привет, — говорит, — Змей, — с чем пожаловал?»

Так и так, ступу починил.

— Значит, можно забирать?

— Нет, нельзя. Есть одна заковыка.

— Какая такая? — а сама от нетерпения так на месте и подпрыгивает.

Алёша и Маруся заворожённо следили за рассказом Горыныча. Ещё бы! Это было, как в театре. Правая голова говорила сама за себя, левая — хрипловатым голосом Бабы Яги, а средняя подавала ремарки.

ЛЕВАЯ: Что за заковыка, спрашиваю?

ПРАВАЯ: Тю-тю твоя ступа.

ЛЕВАЯ: Сама собой улетела, что ли?

СРЕДНЯЯ: Насмешливо так сказала.

ПРАВАЯ: Уж не знаю, сама, не сама, но нет больше у нас ступы.

— Что тут началось! — продолжал Змей. Такой крик поднялся, что с веток хвоя посыпалась: «Ах ты, супостат! Ох ты, чучело трёхглавое! Ящерица крылатая!» То было: «Помоги, Змеюшка», а теперь — «Пропади ты пропадом, расхититель народного добра!»

— Да уж, — с пониманием произнёс следователь, — в тихом-то омуте бесы водятся. А вы что же?

— Я — ничего… Ведь виноват, никуда но денешься. И тут она меня как отметелит!

— Чем? — заинтересовалась кошка.

Горыныч удивился:

— Я же говорю: отметелила. Метлой, значит. По щекам — вжик-вжик! В один глаз — тюк! В другой — хрясть! Еле ноги унёс. Полетел прямиком к этому озеру.

— Искупаться-охладиться? — предположила Маруся.

— Ещё чего! — хмыкнул Змей. — Здесь не купаются: тины слишком много. Но у берега холодный ключ бьёт. Вот, примочки ставлю. — И средняя голова опять ушла в воду.

— Выходит, тревожный звонок исходил не от вас, — подвёл итог разговору Алёша.

Две Горынычевы головы утвердительно кивнули.

На середине озера ряска, покрывавшая его, пошла ходуном, разошлась в стороны, и наружу вынырнул усатый и бородатый старый Бес:

— Зачем ты, Балда, к нам залез?

— Это я, что ли, балда? — угрожающе осведомился Горыныч.

Алёша поспешил разрядить назревающий конфликт — к чему нам ещё один?

— Нет, вы не балда, то есть, Балда — не вы. Уважаемый Бес обознался.

Тот важно водрузил на нос очки, присмотрелся и буркнул:

— Действительно, не он. Это же Змей. Не признал я сослепу соседа. А ведёт он себя сегодня точь-в-точь как Балда.

Змей свирепо засопел шестью ноздрями.

Алексей снова бросился спасать ситуацию:

— Бес имеет в виду вот что. Погружая то и дело голову в воду, вы, Горыныч, взбаламутили озеро — оно волнами так и расходилось. Точно так же однажды обеспокоил Беса и некий работник по имени Балда.

— Это точно, — подтвердил Бес.

Помощница следователя чуть не потеряли от удивления дар речи:

— Не понимаю, Алёша, как ты обо всем догадался? Откуда заранее знал, что в этом тихом омуте бесы водятся? И чей это был работник?

Оставив без внимания первые два вопроси, следователь коротко ответил на третий:

— Поповский.

— Всё равно не понимаю.

— Зато я, — радуясь собственной догадливости, произнёс Змей: — Понял! Работник чей? Поповский! Какого Попова? Ну, конечно же, Алексея. Он-то всё начальнику и рассказал. Верно, Лёша?