Георгий Меновщиков - Путешествия ворона Кутха по северным странам

Повернулась лиса к своему намокшему хвосту и говорит:

— Помоги мне, хвост, до берега доплыть, а то ведь утонем! Уж давай поднатужься!

Намокла лиса, совсем погрузилась в воду. Вот ведь что чирки сделали! Едва-едва до суши добралась, на гальку выползла. Посмотрела на себя и не узнала. Как будто бы она горностаем стала: так шерсть её прилипла к телу.

Побежала мокрая лиса подальше в тундру, где нет никого. Бежит, а впереди зелёный холмик, залитый солнечными лучами. „Здесь на солнышке подсохну“, — подумала она и остановилась около плоской каменной плиты, нагревшейся от солнца. Лиса скинула с себя шубку и растянула её на камне вверх шерстью — пусть сохнет. Затем вынула свои слезящиеся от простуды глаза и положила их рядом с шубкой. Сказала:

— Подсыхайте, глазки, вместе с шубкой да стерегите меня. Я посплю немножко на солнце.

Пригрело солнце лису, и она крепко заснула на зелёной траве. А тут мимо пролетал здешний ворон, увидел на камне лисьи глаза, схватил их и проглотил.

Лиса проснулась и спрашивает:

— Эй, глазки мои, где вы?

Но никто не отвечает. Стала она ощупью искать свои глаза, а нащупала только свою одежду. Быстро оделась, но ничего теперь не видит. Стала она искать глаза в траве. Нащупала ягоду. Сорвала две ягодки и вставила их вместо глаз. Вдруг всё кругом покраснело, но опять ничего не видно. Выбросила эти глаза и ощупью стала подниматься в гору. А там на самой вершине снег и лёд не растаяли за лето. Отколола лиса две льдинки и вставила их вместо глаз. И хорошо стало видно. С тех пор, говорят, перестала лиса плавать на лодках из птичьих крыльев. Боится она замочить свой пушистый хвост, поэтому держится подальше от воды».

Один мальчик сказал Кутху:

— А я слышал от дедушки сказку о том, как лиса плыла по речке на бревне, куда её посадили чайки. Бревно чайки перевернули, сами улетели, а лиса оказалась в воде и чуть не утонула.

— А я по-другому слышал, — сказал другой мальчик, — будто чайки посадили с собой лису на льдину и не велели ей чихать. Но лиса чихнула и упала в воду. А мимо проплывало бревно, и лиса на бревне выбралась на берег.

Кутх сказал:

— Вот видите, дети, как об одной и той же истории по-разному рассказывают люди в различных местах. Так же вот и обо мне, вороне Кутхе, рассказывают небылицы да называют меня именами Кутх — Куткынняку — Кукки — Куркыль — Кукылын — Кушкли.

Третий мальчик спросил:

— Дедушка, а не знаете ли вы историю про ворона по имени Ынпуна, которого обидели люди?

— Нет, о таком вороне я не слышал, — ответил Кутх и попросил мальчика рассказать об Ынпуне. И мальчик рассказал слышанную им от стариков сказку.

«В сказке это было, говорят. Однажды ворон Ынпуна прогуливался по берегу. В это время мимо проплывала байдара. Люди, сидевшие на байдаре, крикнули ворону:

— Ынпуна, садись с нами, подвезём!

— Зачем же, — сказал Ынпуна, — моё жилище находится совсем близко.

— Чего же тебе идти пешком, садись в байдару, подвезём, — приглашали байдарщики.

Согласился Ынпуна и влез в байдару. Поплыли. Ынпуна зажмурился и тихо сидел посередине байдары. Когда же приоткрыл глаза, увидел, что байдара прошла уже мимо его стойбища. Оказывается, обманули его, к себе повезли. Когда причалили у своего дома, схватили ворона Ынпуна за оба крыла и понесли с собой. Ворон кричал, вырывался, но ничего не помогло. Внесли его в жилище, взяли китовую лопатку, просверлили в ней отверстие и надели её на шею ворону, чтобы не улетел.

Решили хозяева, чтобы служил он у них сторожем. Всю ночь прокричал ворон. А у хозяев была женщина-прислужница. Она обычно чистила деревянное блюдо после еды своих хозяев и потихоньку давала ворону кусочки мяса.

Однажды, когда хозяева уснули, Ынпуна попросил женщину:

— Высвободи меня из этой лопатки! Я уйду отсюда.

Женщина сказала:

— Только ведь скажут, что это я сделала!

Ворон посоветовал:

— А ты уйдёшь вместе со мной.

Женщина поверила ворону и освободила его от лопатки. Он увёл женщину в своё жилище. Затем Ынпуна вернулся, приподнял клювом ярангу своих мучителей, поставил на другое место и заколдовал всех, кто был в яранге. Он поставил ярангу на скалу у самого прибоя так, что в дверь ударялись волны и невозможно было из неё выйти.

Проснулась ночью старуха-хозяйка и услышала шум. Она хотела было выйти, но мешали прибойные волны. Пока она одевалась, одна сторона яранги рухнула. Старуха сказала:

— Ох уж эти мои непутёвые сыновья! Ничего не могут сделать прочно!

А ворон Ынпуна тем временем уселся на верх рухнувшей яранги и победно кричал:

— Кар-кар-кар! Так вам, так вам, мучители!

Тут большой волной смыло ярангу со скалы, ворон взлетел вверх и снова закричал:

— Кар-кар-кар! Так вам, так вам, мучители!

Вот так ворон Ынпуна наказал своих обидчиков. Конец этой истории».

Послушал Кутх сказку об Ынпуне и подумал: «Нет, этот ворон не я. Меня, Кутха, не засовывали в китовую лопатку и не заставляли прислуживать себе мучители!». Затем громко сказал мальчику:

— Этого ворона я не встречал.

В стране Эскимосии с давних пор детям рассказывали сказку про великаншу Маирахпак, которая похищала детей и подвешивала их на дерево. Говорят, что однажды она подвесила на дерево девочек, которые собирали в тундре ягоды и заблудились во время тумана. Кутх узнал про эту сказку и подумал: «Ведь это я в Ительмении подвешивал на дерево мышат, которых хотел съесть, но они обманули меня. Вот уж диво дивное — в Эскимосии меня, Кутха, превратили в великаншу, а мышек — в девочек. Вот бы встретить здесь мне это чудовище Маирахпак».

Подумал так Кутх и пошёл прогуляться на берег моря. Там, на прибрежной скале, увидел гигантскую женщину, которая засовывала в рот большого кита, казавшегося в её руках маленькой рыбкой. Великанша раскачивала ногами море, и от этого о скалу с шумом разбивались волны. В косматых волосах Маирахпак гнездились морские птицы: чайки, кайры, бакланы и топорки. Увидела она Кутха и поманила его огромным пальцем. Кутх приблизился. Он нарочно распорол носки своих торбасиков, и его вороньи когти высовывались наружу, словно кривые острые зубы маленького чудовища. Кутх шевелил когтями, и от этого распоротая обувь открывалась как рот. Великанша спросила:

— Почему твои ноги показывают зубы?

— Мои ноги хотят есть, — сказал Кутх.