Людвиг Тик - Кот в сапогах

Готлиб . Непрочное.

Гинц . Ты мог бы начать издавать журнал или газету для немцев под лозунгом «Homo sum» [1] Я — человек (латин.). , или накатать роман, а я бы стал твоим соавтором, — но это все очень хлопотно.

Готлиб . Хлопотно.

Гинц . Нет, я уж о тебе как следует позабочусь. Будь спокоен — я тебе обеспечу полное счастье.

Готлиб . О лучший, благороднейший из людей! (Нежно обнимает его.)

Гинц . Но ты должен во всем мне доверять.

Готлиб . Абсолютно! Я же знаю теперь твою честную душу!

Гинц . Ну, тогда сделай мне одолжение и сразу же сбегай позови сапожника, чтобы он стачал мне пару сапог.

Готлиб . Сапожника? Пару сапог?!

Гинц . Ты удивляешься, а мне в связи с тем, что я задумал для тебя сделать, предстоит такая беготня, что сапоги позарез нужны.

Готлиб . Но почему не туфли?

Гинц . Готлиб, ты просто не понимаешь — мне это нужно для солидности, для импозантности, — короче говоря, чтобы придать себе известную мужественность. А в туфлях ее до седых волос не приобретешь.

Готлиб , Ну как хочешь, — только ведь сапожник очень удивится.

Гинц . Вовсе не удивится. Главное — сделать вид, будто мое желание ходить в сапогах — самое обычное дело. Люди ко всему привыкают.

Готлиб . Это уж точно. Ведь я вот беседую с тобой — и будто так и надо. О, да вон и сапожник как раз идет. Эй! Эй! Кум Мозоллер! Не заглянете ли на минутку?

Входит сапожник .

Сапожник . Желаю здравствовать! Что новенького?

Готлиб . Давненько я ничего у вас не заказывал…

Сапожник . И впрямь, любезный кум. Сижу без дела.

Готлиб . Вот я и подумал — а не заказать ли пару сапог…

Сапожник . Что ж, тогда садитесь. Сразу и мерку снимем.

Готлиб . Это не для меня — вот для моего юного друга.

Сапожник . Для этого? Можно.

Гинц садится на стул и протягивает правую лапу.

Какие изволите, мусью?

Гинц . Первым делом — на хороших подошвах. Отвороты — коричневые, и главное — чтобы с твердыми голенищами, не в гармошку.

Сапожник . Хорошо . (Снижает мерку.) Не будете ли так любезны несколько втянуть коготки — или ноготки, — а то я уже оцарапался. (Снимает мерку.)

Гинц . И поживей, милейший. (Так как его гладят по лапам, он непроизвольно начинает мурлыкать.)

Сапожник . Мусью в отличном настроении.

Готлиб . Да, он весельчак. Только что из школы. Как говорится, сорвиголова.

Сапожник . Ну, а затем адье. (Уходит.)

Готлиб . А усы ты не хочешь подстричь?

Гинц . Боже упаси. Так у меня вид намного почтенней. Ты ведь знаешь, что без усов мы утрачиваем всякую мужественность. Кот без усов — презренная тварь.

Готлиб . И что ты только задумал?

Гинц . Погоди, увидишь. А пока я пойду прогуляюсь по крышам. Оттуда прелестный вид, да к тому же и голубку надеюсь сцапать.

Готлиб . Предупреждаю по-дружески: смотри, как бы тебя самого кто не сцапал.

Гинц . Не беспокойся, я не новичок. Адье. (Уходит.)

Готлиб . В естественной истории всегда пишут, что кошкам нельзя доверять, что они родня львам, а львов я боюсь до смерти. Вот если у моего кота нет совести, он может удрать вместе с сапогами, за которые я заплатил последний грош, или подлизаться к сапожнику и поступить к нему в услужение. Впрочем, у того уже есть кот. О нет, Гинц, братья меня надули, и я попробую довериться тебе. Он говорил так благородно, был так растроган… Вон он сидит на крыше и расчесывает усы… Прости, достойный друг, что я хоть на секунду мог усомниться в возвышенности твоего образа мыслей. (Уходит.)

Фишер . Что за бред!

Мюллер . На черта коту сапоги? Чтобы удобно было ходить? Какая чушь!

Шлоссер . Но все-таки кот у меня перед глазами как живой!

Лейтнер . Тише, новая сцена!

Зала в королевском дворце.

Король в короне и со скипетром. Принцесса , его дочь.

Король . Уже не менее тысячи юных принцев сватались к тебе, дражайшая дочь, и слагали к твоим ногам свои королевства, но ты не удостаивала их ни малейшим вниманием. Скажи нам, в чем причина, бриллиантовая моя?

Принцесса . О всемилостивейший отец и повелитель, я всегда полагала, что мое сердце должно сначала проявить свои склонности, прежде чем я склоню выю под ярмо супружества. Ведь, как утверждают, брак без любви — это сущий ад на земле.

Король . Именно так, любезная дочь. Ах, сколь верное слово ты сказала: ад на земле! О, если бы мог я тебе возразить! Если бы суждено мне было остаться в неведенье! Но увы, алмазная моя, мне ли, как говорится, этого не знать! Твоя мамаша, блаженной памяти покойная супруга моя, — ах, принцесса, ты видишь, еще и на склоне лет своих я не могу сдержать горючих слез, — она была хорошей королевой, носила корону с неподражаемым достоинством, — но меня она редко оставляла в покое! Ну, да покоится прах ее в мире рядом с ее царственной родней.

Принцесса . Вы слишком волнуетесь, ваше величество, вам это вредно.

Король . Как только вспомню — ах, дитя мое, как только вспомню, я готов на коленях умолять тебя: будь осмотрительней с женихом! Истинно, истинно говорят: ни жениха, ни полотна не испытаешь средь бела дня! Прописать бы во всех книжках эту истину! Уж как я перестрадал! Ни дня без свары, ночью не заснешь, днем делами не займешься, ни тебе о чем-нибудь подумать спокойно, ни книжку почитать — всегда перебивала. А вот все-таки, незабвенная Клотильда, иной раз томится моя душа по тебе, томится аж до слез, — вот какой я старый дурак.

Принцесса (ласково). Ну полно, папенька, полно!

Король . Дрожь берет, как подумаю об опасностях, которые тебе грозят! Ведь даже если ты и влюбишься, дочь моя, — ах, видала бы ты, какие толстые книжки написаны об этом мудрыми людьми! — то сама твоя страсть опять же может сделать тебя несчастной. Самое счастливое, самое блаженное чувство способно уничтожить нас; любовь — она как стакан у фокусника: вместо нектара тебе подсунут яд, и вот уж ложе твое омочено слезами, и прощай, всякая надежда, всякое утешение.

Трубят в рожок.

Неужто уже к обеду пора? Да нет, это, верно, очередной принц жаждет в тебя влюбиться. Будь начеку, дочь моя, ты единственное мое чадо, и ты представить себе не можешь, как дорого мне твое счастье. (Уходит.)

В партере хлопают.

Фишер . Вот наконец-то сцена, в которой есть здравый смысл.

Шлоссер . Меня она тоже тронула.

Мюллер . Какой великолепный король!

Фишер . Зря только он в короне выступает.

Шлоссер . Да, это разрушает впечатление от него как любящего отца.

Принцесса (оставшись одна). Не понимаю, почему ни один из принцев до сих пор не заронил любовь в мое сердце. Предостережения отца моего постоянно звучат у меня в ушах, он могучий король и в то же время хороший отец, он неустанно думает о моем счастье. Вот только если бы не эти внезапные вспышки отчаяния! Но счастье всегда идет рука об руку с горем. Единственная моя отрада — науки и искусства, все мое счастье — в книгах.