Веркор - Сказки для горчичников

— Если хотите, — сказал Людовик, — я постараюсь вам помочь.

— Вот как? А ты можешь? — пожал плечами его печальный собеседник.

— Верните сердце брату, и вы увидите.

— Это ни к чему не приведет, — вздохнул Великан, — но знаешь, что случится? Да, я могу вернуть твоему брату сердце, и если после этого ты сумеешь разбить о мою голову первое яйцо молодой голубки, я стану смертным… Но, оставшись без сердца, я превращусь в пустую кровожадную оболочку, и начну разбивать все голубиные яйца, и все птицы разлетятся, чтобы не попасться мне под руку. А потом… Потом берегитесь, города и села, берегитесь все, от мала до велика! И ты ничем не сможешь помешать мне — ведь первым я убью тебя!

— А вдруг смогу? — настаивал Людовик. — Рискните!

— Для меня здесь нет никакого риска — это риск для всей округи, которая вновь превратится в пепел и прах.

— И все-таки я постараюсь помешать вам, — повторил Людовик. — Если же вы боитесь вновь оказаться без сердца, возьмите взамен мое!

— Нет, нет, ты еще мал, тебе ли предотвратить все эти беды? Разве ты можешь разыскать твоего брата в подземельях моего замка, если я сам не отведу тебя туда?

Знаешь ли ты, что в замке тысячи комнат, подвалов и чердаков?

— Вот оно что! Но если я найду брата без вашей помощи, вы по-прежнему будете считать меня маленьким?

— Ты не найдешь его.

— И все же?

— Значит, ты хитрец из хитрецов. Никто никогда никого не мог разыскать в моем замке!

— Тогда я буду первым. Если я разыщу брата, вы вернете ему сердце? Повторяю, вы всегда можете взять взамен мое.

— Ну что ж… Ищи!

Людовик выскочил из комнаты. Ему осталось только вспомнить путь, который он проделал, будучи муравьем, — и без особого труда он отыскал то подземелье и тот колодец, в котором был заперт Ульрик. Людовик заставил его подняться — и брат пошел за ним, как собачка за хозяином. И, подобно повизгивающей собачонке, Ульрик пел обрывки песен, без начала и конца, старых песен, слышанных еще в детстве. Так они дошли до комнаты Великана-без-сердца. Владелец замка, успевший переодеться в халат, расшитый золотом, был поражен при виде братьев. Но он сдержал слово.

— Посади брата в кресло! — приказал он Людовику, а сам сел напротив.

Сначала Великан вынул из кармана небольшое зеркальце, сияющее, как бриллиант, и наклонил его так, чтобы на зеркальце падал отблеск лунного луча. Затем он навел этот луч на Ульрика. Едва лунный зайчик скользнул по его лицу, Ульрик заснул. А Великан-без-сердца начал едва слышно что-то бормотать, но у Людовика был тонкий слух, и, хотя губы Великана почти не двигались, мальчик расслышал все заклинание от начала до конца:

Лицо Великана-без-сердца все больше бледнело и застывало, а глаза его становились пустыми и ничего не выражающими. В то же время лицо Ульрика стало постепенно оживать, веки вздрогнули, взгляд заблестел. И вот Ульрик вскочил на ноги, узнал Людовика, и братья бросились в объятья друг другу.

Но Людовик краем глаза продолжал следить за Великаном, лицо которого каменело, а руки наливались пудовой тяжестью. Великан поднялся и, точно повинуясь чьей-то воле, направился в глубь спальни. Там оказалась потайная дверь, за ней — решетка, а за решеткой сидел пес, огромный датский дог, размером с пони Людовика, с оскаленной пастью и клыками, способными без промедления разорвать жертву. Также машинально Великан-без-сердца распахнул клетку и цокнул языком. Пес взвился в воздух и бросился на братьев. Он опрокинул Ульрика, пытаясь схватить его за горло, юноша защищался, теряя последние силы, а Людовик позвал: «Серый!.. Серый!..» В тот же миг он превратился в матерого волчищу, и звери, как бешеные, вцепились друг в друга. Наконец, волк изловчился и сомкнул на горле дога железные челюсти. Пес рванулся и рухнул замертво.

Тогда Великан снял со стены лук и колчан со стрелами.

— Берегись! — закричал Людовик брату. — Скорей! Спрячься где-нибудь, я тебя разыщу!

И, чтобы дать возможность Ульрику спастись, он кинулся на противника, так что тому волей-неволей пришлось повернуться к волку лицом. Великан прицелился. Людовик выбросил клочок шерсти и позвал: «Горлинка!.. Горлинка!..» Волк обратился в голубку, а голубка взлетела в тот самый миг, когда с тетивы сорвалась стрела.

Людовик сделал несколько кругов по комнате, Великан стрелял, но промахивался. Тогда он достал свое зеркальце, пытаясь направить на Людовика лунный луч, усыпить его и завладеть его сердцем. Но Людовик увернулся от лунного зайчика, вылетел в окно и присоединился во дворе замка к другим голубям, которые возвратились домой в надежде, что их жестокий хозяин вновь обзавелся чужим сердцем. Но как только голуби завидели его, они взмыли в воздух и разлетелись кто куда. Людовик же тотчас повернул назад, влетел в комнату Великана и спрятался высоко под потолком, на люстре.

Немного погодя владелец замка, расправившись с теми голубями, что не успели скрыться, возвратился к себе и переоделся в военные доспехи. Он протрубил в рог, и двор замка наполнился вооруженными всадниками. Великан-без-сердца возглавил их, и они гуськом выехали из замка.

Людовик во весь дух поспешил следом, стараясь не попасться на глаза зорким лучникам. И он увидел, как эта ватага грабителей все разоряла на своем пути, разрушала города и сжигала деревни, не оставляя ни одной живой души. Незадолго до рассвета всадники остановились под стенами города, еще объятого сном. Город назывался Органдом, но это название ничего не говорило Людовику. Никто из часовых не успел крикнуть — разбойники связали их и заткнули им рты. Затем они вошли в город, проникли в замок, стражу которого постигла участь городских часовых, подняли с постели герцога и, связав, привели его к своему предводителю. Тот уже восседал на герцогском троне и медленно, чуть слышно произнес:

— Завтра утром в этой зале должны быть собраны все сокровища вашего города, золото из сундуков, барыши торговцев, женские украшения и драгоценные камни, вся серебряная посуда богачей — тому, кто ничего не принесет, я отрублю голову. Если же вы не подчинитесь, мы убьем всех в вашем городе — вплоть до младенцев.

Великан-без-сердца поднял пудовую руку и повелел отпустить герцога. Потом он прошел в герцогские покои, повалился в одежде на его кровать и заснул свинцовым сном.

А тем временем маленькая голубка, сидевшая на балконе герцогской залы, влетела в спальню и спряталась под кроватью. И когда дыхание Великана стало ровным и медленным, как у спящего человека, она, собравшись с силами, взмолилась: