Веркор - Сказки для горчичников

— Горлинка, помоги мне, помоги мне!..

И вскоре она почувствовала, как внутри ее стало расти и затвердевать птичье яйцо. Спустя несколько минут оно уже лежало рядом с ней — первое яйцо молодой голубки. Тогда она выбросила перышко горлинки — и снова стала мальчиком.

Бесшумно ступая, Людовик приблизился к спящему — и разбил о его голову голубиное яйцо.

Великан-без-сердца медленно приподнялся с кровати, открыл глаза и прошептал:

— Свершилось!..

Из глаз его покатились слезы, лицо же стало быстро-быстро стареть, покрываться складками и морщинами и превращаться в лицо глубокого старика — ведь Великан-без-сердца жил, не старея, века и века! Потом он увидел около кровати мальчика, который разглядывал его при скудном ночном освещении.

— Это ты, Людовик? — дружелюбно спросил он. — Почему же ты меня не убиваешь? Ведь я теперь стал смертным!

— Мне кажется, в этом нет нужды, — ответил Людовик, — да и руки мои дрожат.

— Странно, — проговорил Великан, — я почему-то счастлив и испуган. Счастлив, что эта долгая жизнь подходит к концу, и в то же время боюсь конца.

— Наверно, в вас оживает ваше собственное сердце, — сказал Людовик.

— Ты полагаешь? — спросил Великан с надеждой. — И я становлюсь обычным стариком? Неужели, дожив до глубокой старости, каждый из них так устает от жизни, что хочет умереть, но так ненавидит смерть, что хочет жить дальше?

— Не знаю, — ответил Людовик, — я еще слишком молод, чтобы об этом судить. Но, по-моему, вы все больше и больше становитесь похожи на человека.

— Наконец-то! — воскликнул Великан. Голос его слабел, морщины углублялись. — Кажется, я так устал, что не могу сказать ни слова. Я вот-вот засну — надолго, навсегда…

— Прощайте! — сказал Людовик. Ему было и радостно, и печально одновременно.

— Прощай, — прошептал старик, опуская голову на подушку. — Скажи моим людям, чтобы они ничего здесь не трогали, чтобы они освободили герцога, а меня отвезли в мой замок. Иди. Я уже сплю.

С грустью покинул Людовик комнату и передал подручным Великана его слова.

Спящего положили на носилки, носилки привязали к седлам четырех лошадей, и все войско Великана-без-сердца двинулось назад, к замку Ужасье, куда прибыло перед самым рассветом. Людовик вернулся в замок со всеми и встретился с братом, который уже седлал своего рыжего коня. Ульрик посадил младшего брата за собой, они покинули замок и направились к лесу.

Наступало утро. Едва взошло солнце, в воздухе поплыл колокольный звон. Братья увидели, как за лесом, над самой высокой башней замка, поднялось черное полотнище. И они поняли, что Великан-без-сердца наконец-то обрел желанную свободу.

Когда братья уже скакали по лесу в поисках поляны, где остался пони Людовика, они услышали стук копыт. Их догнал гонец из замка Ужасье.

— Мой властелин, — сказал он, — перед смертью приказал передать вам ключ от всех его кладовых. Он пожелал, чтобы герцог распорядился сокровищами и вернул их в те города, где они были награблены. Хозяин также попросил передать Людовику в знак благодарности это зеркальце: лунным лучом, отраженным от него, можно мгновенно усыпить любого, кто будет вам угрожать.

Людовик узнал зеркальце, при помощи которого Великан вернул сердце Ульрику. Он отдал подарок брату, и тот положил его в сумку рядом с ключом от кладовых замка Ужасье. Гонец покинул их, а братья продолжали свой путь по лесу, пока не отыскали пони, который мирно пощипывал мягкую травку.

— Куда же теперь? — спросил Людовик. — Где нам отыскать Альберика?

— Первым делом, — ответил Ульрик, — нужно добраться до Органда и отдать герцогу ключ от награбленного добра. И попробуем расспросить всех, кто попадется по дороге. Следы Альберика вели нас обоих до этого леса — неужели же никто в округе его не встретил или не слышал о нем?

Итак, они вновь отправились в сторону Органда, и Людовик припоминал путь, который он проделал ночью, когда стремглав летел за разбойниками Великана-без-сердца. Всякий раз, когда братья кого-нибудь встречали — крестьянина в поле, кучера на козлах кареты или бродячего торговца — они описывали им Альберика и его белую лошадь и спрашивали, не попадался ли им этот всадник. Но никто не мог вспомнить ни человека, ни животное.

К полудню они добрались до города. Их провели к герцогу, тот сразу же узнал Людовика и обнял его, как сына.

— Вот юный герой, — сказал он придворным, — который спас нас от разрушения и разорения. Вечером мы зададим пир в его честь!

Когда же Ульрик протянул герцогу ключ от кладовых замка Ужасье и передал ему слова Великана-без-сердца, радости во дворце не было предела. Вечером состоялся один из самых великолепных пиров, которые когда-либо устраивались в Органде. Супы из морских ежей и вареные речные раки, запеченные куропатки и пирожки с рябчиками, паштеты из гусиной печени, трюфели, приготовленные на пару, мясо косуль и жареные вепри, овечьи и козьи сыры, пирожные с кремом, воздушные пироги и фруктовые салаты — Людовик думал, что лопнет от всего этого изобилия!

Его соседом по застолью оказался юный паж Эльясен, славный малый, не оставивший без внимания бургундское и мальвазию, — через пять минут он уже был с Людовиком на «ты», как со старинным знакомцем, рассказал ему всю свою жизнь и выложил все свои секреты.

— Вот видишь того рыжебородого с повязкой на глазу? — шептал он Людовику. — В один прекрасный день я его прикончу!

— Он что, оскорбил тебя?

— Нет, но он злодей.

И паж поведал всю историю — про храброго рыцаря, победившего Страх-о-семи-головах, и попавшего в плен разбойникам Оттфрида, и про помолвку Оттфрида с принцессой, и про отчаяние, в котором теперь пребывает Зербина.

— Постой! — воскликнул Людовик. — Расскажи-ка мне про этого рыцаря. Он был на белой лошади?

— На белой, — подтвердил Эльясен.

— С бронзовым щитом и в доспехах? В красном плаще?

— Точно! Откуда ты знаешь? — изумился паж.

— Это же мой брат! Мой брат Альберик! — закричал Людовик.

И он заставил пажа изумиться еще больше, рассказав, как в поисках пропавшего брата Ульрик попал в руки Великана-без-сердца, и как, ища следы обоих братьев, ему, Людовику, удалось избавить страну от свирепого владельца замка Ужасье, а самого Великана — от тяготившей его жизни.

— Теперь, — закончил он, — нам осталось разыскать и спасти нашего старшего брата. Но как?

Покуда они обсуждали все мыслимые и немыслимые способы освобождения Альберика, на другом конце стола Ульрик и принцесса Зербина о чем-то беседовали вполголоса, чтобы коварный Оттфрид не мог их подслушать, и эта беседа была не менее пылкой, чем разговор Людовика с Эльясеном.