Кристине Нёстлингер - Пёс спешит на помощь

Пёс толкнул входную дверь. Она громко заскрипела, и на Пса посыпалась штукатурка.

— Не совались бы вы туда, — ещё раз предостерёг таксист.

Пёс мотнул головой и шагнул внутрь. Таксист последовал за ним. Они подошли к винтовой лестнице.

Пёс осторожно ступил на первую ступеньку. Она заскрипела. Ещё осторожнее Пёс шагнул на вторую ступеньку. Она затрещала. Пёс поставил лапу на третью ступеньку. Ступенька проломилась.

— Нет, тут не пройдёшь, — сказал Пёс и повернул обратно.

— Я же говорил! — прокомментировал таксист.

— Но пройти-то надо, — продолжал Пёс. Несколько минут он сосредоточенно размышлял, а потом воскликнул: — О, придумал! Попробую с крыши соседнего дома!

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим! — сказал таксист и пошёл за Псом в соседний дом.

Соседний дом рушиться не собирался. Пёс поднялся по лестнице, таксист — за ним. Когда они добрались до выхода на чердак, на площадке этажом ниже распахнулась дверь и оттуда выскочила жирная белая Псица. Большими прыжками она взлетела вверх по лестнице. В одной лапе у неё была чугунная сковорода, в другой — молоток для мяса.

— Ага, попались наконец, гады! — вопила она. — Ну погодите, пришёл ваш последний час!

Пёс метнулся на чердак, таксист — за ним.

На чердаке было темно.

Пёс спрятался за наваленную рухлядь. Таксист притаился за простынями, развешанными на верёвке.

Жирная Псица остановилась на пороге.

— Я вас уже четвёртую неделю караулю, — прорычала она.

— Сударыня, тут какая-то ошибка! — отозвался Пёс из-за рухляди. — Клянусь вам! Мы тут в первый раз!

— Ну да, как же! — рыкнула Псица. — Вы сюда каждую ночь шляетесь и таскаете мои вещи! Позавчера упёрли стенные часы. Три дня назад — ночной горшок. А до этого ещё три диванные подушки! Только вчера никого не было.

— Это были не мы, честное слово! — сказал Пёс.

Он уже догадался, кто таскал у неё рухлядь с чердака. К гадалке не ходи — это Кот пытался наскоро обзавестись семейной обстановкой.

— Честному слову вора, конечно, как не поверить! — рявкнула Псица.

— И вообще, почтеннейшая, — возразил Пёс, — что вы так переживаете? Раз вы выставили это барахло на чердак, оно вам, наверное, не очень-то нужно?

— Собственность есть собственность, — наставительно ответила Псица. И снова перешла на крик: — Да что это я вообще препираюсь с ворьём! — Она захлопнула чердачный люк и повернула ключ в замке. — Пусть с вами разбирается полиция!

И понеслась вниз по лестнице.

Таксист вышел из-за простыней.

— Старая ведьма! — сказал он со смехом.

— Вам смешно? — спросил Пёс. Голос у него дрожал.

— Ну да, — ответил таксист. — Полиция пусть себе приходит. Я честный водитель и ни в чём дурном не замечен.

— А я вот — нечестный Пёс, и в чём только не замечен за последнее время! Меньше всего на свете мне хочется встречаться с полицией!

Пёс подхватил пакет с кормом и полез через чердачное окно на крышу.

— Куда вы собрались, уважаемый Пёс? — спросил таксист.

— Котят кормить я собрался, — ответил Пёс. — Я сюда за этим пришёл.

Пёс стоял на крыше и осматривался. Позади него было чердачное окно. Впереди — водосточный жёлоб.

С правого края крыши — высокий брандмауэр.

С левого — соседняя крыша, та, под которой живут котята.

— Если б только у меня голова не кружилась от высоты, — пробурчал Пёс.

Он взял пакет с кормом в пасть и с закрытыми глазами пополз на четвереньках влево.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим! — услышал он за собой голос таксиста.

«Нужно сказать ему, — подумал Пёс, — пусть остаётся на чердаке, не лезет за мной на крышу, это опасно!» Он раскрыл пасть, пакет выпал, стукнулся о крышу, лопнул, банки с кошачьим кормом покатились в водосточный жёлоб и одна за другой попадали вниз.

— Это ещё что? — услышал Пёс голос с улицы. — С ума они там наверху посходили?

Пёс открыл глаза и увидел крышу, со страшной скоростью вращавшуюся вокруг него (он ведь действительно страдал высотным головокружением), красную кирпичную крышу с чердачным люком, из которого выглядывала голова таксиста. «Как на карусели, — подумал Пёс. — Только на карусели бывало весело, а тут — не особенно».

— Спокойно, главное — не нервничать, — сказал себе Пёс. — Пожилой, опытный Пёс не должен поддаваться панике!

Он опять прикрыл веки, сделал три глубоких вдоха через нос и снова открыл глаза. Крыша уже не вращалась, она только слегка покачивалась, и Пёс увидел, что до соседней крыши осталось совсем немного, метра два, не больше.

— Сейчас или никогда! — внушительно сказал себе Пёс, распрямил хвост, напружил мышцы — и прыгнул. Из-под лап у него посыпалась черепица, стропила затрещали — и Пёс провалился на чердак.

Сперва он ничего не мог разглядеть в вихре поднявшейся пыли. Но вот её облака немного рассеялись, и Пёс обнаружил, что плюхнулся прямо на диванные подушки. Увидел он и своих подопечных. Они сбились в кучку в дальнем углу чердака. Пушистая кучка дрожала.

— Котятки, милые, — ласково сказал Пёс, — перестаньте дрожать! Я вам ничего плохого не сделаю! Меня прислал ваш папа. Я вам потом объясню, почему он сам не может прийти. Сейчас нам главное — поскорее убраться отсюда, а то вас отправят в приют, а меня — в тюрьму.

Пёс оглядывал чердак и мучительно раздумывал, что же теперь делать. «Если я полезу с детьми на крышу и попробую выбраться через чердак соседнего дома, — рассуждал он, — там дожидается разъярённая старуха с молотком и сковородкой. По лестнице тут не спустишься — она подо мной проломится. А если мы останемся здесь, то скоро приедет полиция, вызовет пожарных, те приставят длинные лестницы, полицейские влезут по ним и арестуют меня!»

Пёс совсем растерялся. Мужество его покинуло. В таком безвыходном положении он сроду не бывал! А тут ещё дрожащая кошачья кучка начала пищать и мяукать. В писке и мяуканье можно было отчётливо разобрать: «Есть хотим!»

— Милые детки, — Пёс старался говорить весело, — до завтрака нам ещё нужно решить небольшую проблему. Ну-ка помогите мне думать… Умеете?

Белая Кошечка отделилась от кучки, сделала несколько робких шагов в сторону Пса и промяукала:

— Папе я всегда помогала думать. Он говорит, что я у нас самая умная.

— Отлично, — сказал Пёс. — Проблема в том, что нам нужно выбраться отсюда. Но лестница ваша меня не выдержит — я слишком тяжёлый. Как ещё можно спуститься вниз?