Элвин Уайт - Паутина Шарлотты

У Уилбера часто забилось сердце. Он пронзительно мавизжал. Потом стал носиться кругами, разбрасывая ногами навоз во все стороны. Потом подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе. Потом встал на задние ноги и так замер, стоя перед Шарлоттиными детьми.

— Эй, привет! — сказал он.

Первый паучок тоже поприветствовал Уилбера, но таким тоненьким голоском, что Уилбер его не услышал.

— Я старинный друг вашей мамы, — сообщил Уилбер. — Очень рад вас видеть. Все здоровы? Все благополучно?

Паучки махали ему передними лапками. По их жестам Уилбер понимал, что они рады его видеть.

— Могу я чем-нибудь помочь? Что-нибудь вам нужно?

Паучки продолжали махать лапками. Несколько дней и ночей они ползали туда-сюда, махали Уилберу, осматривали свой новый дом, а за ними тянулись тоненькие ниточки. Их было много десятков. Уилберу не удавалось пересчитать их, но он знал, что у него много новых друзей. Они быстро росли. Вскоре каждый был размером с пульку от духового ружья. Все они плели около мешка крошечные паутинки.

Как-то утром пришел мистер Зукерман и, нарушив тишину, распахнул дверь, выходившую на север. В амбаре потянуло теплым ветерком. Воздух медленно поднимался вверх, и пахло влажной землей, хвоей и сладким запахом весны. Паучата почувствовали теплое весеннее дуновение. Один из них вскарабкался на забор. То, что произошло вслед за этим, привело Уилбера в крайнее изумление. Паучок встал на голову, растопырив прядильники во все стороны, и выпустил из себя целое облачко тончайших шелковистых нитей. Из шелка образовался воздушный шарик, и на глазах у Уилбера паучок взлетел над забором и поднялся в воздух.

— До свидания! — крикнул он, вылетая в дверной проем.

— Погоди! — закричал Уилбер. — Куда ты?

Но паучок уже исчез из виду. Потом еще один паучиный малыш вскарабкался на забор, встал на голову, изготовил воздушный шарик и отправился в полет. За ним еще одни. А следом еще один. Вскоре воздух заполнился крошечными воздушными шариками, и на каждом шарике летел паучок.

Уилбер был вне себя от горя. Шарлоттины малыши стремительно разлетались во все стороны.

— Дети, вернитесь! — взывал он.

— До свидания! — доносилось в ответ. — До свидания, до свидания!

Наконец, какой-то маленький паучок задержался, чтоб сказать Уилберу несколько слов, прежде чем улететь на воздушном шаре.

— Мы улетаем на теплой воздушной волне. Сейчас нам как раз пора отправляться в путь. Мы же воздухоплаватели, вот и разлетаемся по всему свету, чтобы повсюду плести свою паутину.

— Но куда же вы летите? — спросил Уилбер.

— Куда ветер понесет. Мы летим вместе с ветром вверх и вниз. Порхаем поблизости и улетаем вдаль. На восток и на запад, на юг и на север. Вместе с ветром летаем, куда пожелаем.

— Неужели вы все улетите? — Уилбер все продолжал спрашивать. — Не может быть, чтобы все! Я же тогда останусь один, совсем без друзей. Вашей маме это бы не понравилось, я точно знаю.

В воздухе было так много шариков, что казалось, будто в амбаре спустился туман. Они взмывали вверх, кружили, через дверной проем вылетали наружу, и там их подхватывал теплый ветерок. Слова прощания едва долетали до Уилбера. Он был больше не в силах йа это смотреть. В тоске он бросился на землю и закрыл глаза. «Раз уж Шарлоттины дети меня покидают, — думал Уилбер, — значит, всему конец». Поросенок плакал и плакал, пока не уснул.

Когда он проснулся, была уже вторая половина дня. Уилбер взглянул на яичный мешок. Мешок был пуст. Он поднял глаза. В воздухе не было ни одного воздушного шарика. В глубоком унынии он подошел к дверному проему, где раньше висела Шарлоттина паутина. Там Уилбер и остался стоять, думая о Шарлотте, как вдруг услышал тоненький голосок.

— Мое почтение! — сказал голосок. — Я тут наверху.

— И я! — подхватил другой тоненький голосок.

— И я тоже, — присоединился третий. — Мы втроем остались здесь. Нам тут нравится, и еще нам нравишься ты!

Уилбер взглянул наверх. Наверху, над дверью одновременно сооружались три небольшие паутины. И во всех трех усердно трудились Шарлоттины дочки.

— Правильно ли я понимаю, — начал Уилбер, — что вы приняли решение жить здесь, в амбаре, и что у меня будет теперь целых трое друзей?

— Да-да, все так, — последовал ответ.

— А как вас зовут? — Уилбер дрожал от радости.

— Я скажу, как меня зовут, — ответила первая маленькая паучиха, — если ты скажешь, отчего ты так дрожишь.

— Я дрожу от радости, — признался Уилбер.

— Тогда меня зовут Радость, — сказала паучиха.

— А с какой буквы начиналось второе имя моей мамы? — спросила вторая паучиха.

— С буквы «А», — сказал Уилбер.

— Тогда меня зовут Аранея, — объявила вторая паучиха.

— А я как же? — спросила третья. — Выберите мне, пожалуйста, какое-нибудь красивое имя, чтоб было не слишком длинное, не слишком замысловатое и чтобы не звучало по-дурацки.

Уилбер погрузился в глубокое раздумье.

— Может быть, Нелли? — предложил он.

— Чудесное имя. Мне очень нравится, — сказала третья паучиха. — Можешь звать меня Нелли. — Она ловко закрепила круговую нить на следующем лучике паутины.

Счастье переполняло Уилбера. Он подумал, что по такому случаю необходимо сказать речь.

— Радость! Аранея! Нелли! — начал он. — Добро пожаловать в амбар. Для своей паутины вы выбрали благословенный дверной косяк. Думаю, я вправе сказать вам, что я был глубоко привязан к вашей матери. Я обязан ей жизнью. Она была выдающейся личностью, красавицей, преданным другом. Память о ней я навсегда сберегу в своем сердце. Дочери Шарлотты! Я клянусь вам в верной дружбе на вечные времена!

— Я тоже клянусь, — сказала Радость.

— И я тоже, — сказала Аранея.

— И я, — сказала Нелли, которой только что посчастливилось поймать небольшого комара.

Это был радостный день для Уилбера. А за этим днем последовала еще целая вереница счастливых и спокойных дней.

Время шло, проходили месяцы и годы, а Уилбер всегда был окружен друзьями. Ферн, правда, почти перестала заглядывать в амбар. Она повзрослела и считала, что только глупым малышам интересно сидеть возле поросячьего загончика на скамеечке для дойки. Но Шарлоттины дети и внуки, а потом и правнуки год за годом плели паутину все в том же дверном проеме. Каждую весну на смену старому поколению вылуплялись новые паучата. Большинство из них разлеталось на воздушных шариках. Но два или три паучка оставались в амбаре, чтобы их дом в дверном проеме всегда содержался в порядке.

Мистер Зукерман преданно заботился об Уилбере до конца его дней. Уилбера частенько навещали друзья и поклонники — все помнили его блестящую победу и загадочное происшествие с паутиной. Жизнь в амбаре была так хороша — и ночью, и днем, и зимой, и летом, и весной, и осенью, и в ненастные дни, и когда светило солнце. Уилбер был уверен, что его чудесный теплый амбар — самое лучшее место на свете: тут гомонят гуси, одно время года сменяет другое, пригревает солнышко, снуют ласточки, возятся крысы, невозмутимые овцы живут под боком. Здесь пауки дарят свою любовь, здесь пахнет навозом, и все так изумительно прекрасно.