Сергей Юрьев - Были и небылицы (сборник)

– И как это я сам не допетрил! – обрадовался Аркаша. А перила и впрямь были гладкие – хоть до самого низу катись.

Но проехать удалось только два пролёта. На третьем повороте его схватили парни с повязками, причёска – ёжиком.

– За катание по перилам – штраф двадцать баксов! – сообщил один из них и «козу» показал.

– Нет у меня ничего… – попытался возразить Аркаша, но ему тут же сказали:

– Значит, завтра сорок принесёшь. Не принесёшь – где хошь отыщем.

Аркаша медленно поплёлся вниз и уже не видел, как к группе слушателей класса рекетиров подошёл давешний рыжий паренёк и поинтересовался:

– Господа, когда я смогу получить свою долю?

– Когда различать научишься – кто нищий, а кто при деньгах, – ответили ему и насовали подзатыльников.

Тем временем Аркаша уныло шёл по коридору, и вдруг заметил на двери табличку с надписью: «Директор». «Вот кто мне всё объяснит», – решил он и, постучавшись, приоткрыл дверь.

– Вам что, молодой человек? – поинтересовался директор, оторвав взгляд от Важных Бумаг, лежащих на столе.

– Да вот – учиться к вам пришёл, – скромно ответил Аркаша и переступил порог кабинета.

– Вот такой диплом стоит у нас 1000 долларов. – Директор показал красные корочки с золотым тиснением. – Берёшь?

– А как же учёба? – поинтересовался Аркаша.

– Ну, если у тебя такие деньги есть, ты и так всё умеешь, – заметил директор. – А если нет – иди работай!

Тут прямо под Аркашей в полу люк открылся, и он свалился вниз, на предыдущий этаж, прямо ко входу в буфет. А в буфете, как водится, все кушали, и от запахов вкусной еды Аркаше даже нехорошо стало – до того аппетит разыгрался. Видит – парень один, в меру упитанный, сидит за столом, а перед ним целая гора пирожков.

– Эй, дружок, дай пирожок, – попросил Аркаша, думая, что тому всё равно всё не съесть.

– Я хлеб свой зарабатываю в поте лица своего, а ты – дармоед, – отозвался толстяк, не переставая жевать. – К тому же ты такой тощий, что и один пирожок в тебя не влезет.

– Да я всё это съесть могу! – гордо сказал Аркаша.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся толстяк. – А спорим – если ты всё это съедаешь, я тебе 1000 баксов даю, а если хоть одна крошка на столе останется – забираю тебя в рабство на год. Идёт?

Отказаться Аркаша не смог, сел за стол и говорит кушающей публике:

– Господа, делайте ставки! – Это чтобы свидетели были…

Первые пять пирожков Аркаша съел – не заметил, на пятнадцатом подумал, а не зря ли он в это дело ввязался, а когда последний в себя втолкнул – уже и дышал-то с трудом.

Толстяк хотел было убежать, но его на входе поймали те, кто на Аркашу капиталы свои поставил. Так что пришлось отсчитать ему 1000 долларов…

Аркаша потом ещё долго на стуле сидел, пищу переваривал и всё думал, что же ему с богатством своим делать: «Ну, куплю я себе красный диплом – опять без денег останусь… Да и здоровый он больно – в кармане не поместится. Лучше возьму внизу синий за двадцатку, а на сдачу дело своё открою. Пирожками буду торговать…»

Автор Парадоксальной Энциклопедии «Местные и прочие звери и птицы», зверовед-путешественник Афанасий Даврин, сделал немало удивительных открытий и наблюдал в своих путешествиях много такого, чего ни до, ни после него никто не видел. Недавно профессор любезно предоставил нам некоторые из своих путевых заметок.

Путевые заметки Афанасия Даврина могут кого угодно повергнуть в изумление. Многие ему просто не верят, полагая, что большая часть из того, что он наблюдал, – всего лишь плод его буйной фантазии. Однако совершенно очевидно, что человеческая фантазия – ничто по сравнению с фантазией природы, а значит, у нас нет никаких оснований не верить в истинность замечательных открытий известнейшего звероведа.

Как известно, большинство великих открытий совершается совершенно случайно. Так и я чаще всего открываю новые виды животных, если оказываюсь там, куда попадать вовсе не собирался. Позапрошлым летом мой воздушный шар пробила насквозь колибри, удирающая от пятнистого грифона, и я свалился на землю посреди дремучих амазонских джунглей, растеряв при падении все запасы пищи и воды. Я бы умер от голода и жажды, если бы не приютившие меня индейцы племени Тука-Тама, которые накормили меня маисовыми лепешками и уложили спать в тростниковой хижине. Когда среди ночи я по своим делам решил выйти во двор, из хижины меня не выпустил часовой с огромной дубиной, и это мне показалось странным. Вечером, пока не стемнело, я мог свободно гулять по всем окрестностям, и никто не пытался мне помешать, а тут сторожа ко мне приставили…

Вдруг я вспомнил, что меня удивило ещё днём: прямо за моей хижиной находилось паханое поле. Как известно, амазонские индейцы не знают, что такое плуг, свои поля обычно обрабатывают обыкновенными тяпками, и всякий уважающий себя зверовед знает, что они никогда не приручали лошадей. Так откуда же тогда взяться пашне? С этой минуты я понял, что не успокоюсь, пока не выясню всё. Я тут же проделал дыру в стене хижины и стал внимательно наблюдать за полем.

Годы научных наблюдений выработали у меня кошачье зрение, и в темноте я вижу так же хорошо, как и днем. И что же я увидел?! Двое индейцев вели под уздцы здоровенную черепаху с длинным хвостом, который был загнут крючком и, воткнувшись в землю, оставлял в ней глубокую борозду.

Тут я понял: индейцы оберегают этих редких зверей от чужих глаз, чтобы бледнолицые не отобрали их для своих зоопарков. У меня не только замечательное зрение, но и великолепный слух, и мне удалось расслышать, что в разговоре между собой индейцы называли зверя «чупапульпа-чупса», что в переводе означает – «черепахарь».

На другой день индейцы завязали мне глаза и целую неделю вели меня через непроходимые джунгли – до самого берега великой бразильской реки Амазонки, где посадили меня на плот и с миром отпустили. К моему глубочайшему сожалению, второй раз мне едва ли удастся найти поселение племени Тука-Тама, затерянное в бескрайних джунглях.

Среди ученых многие до сих пор высказывают сомнения в существовании черепахарей твердохвостых, но мы-то с вами – с моих слов – точно знаем, что они есть.

В прошлом году я плавал на китобойном клипере «Легавый». С капитаном Гошей Кизяком я был знаком ещё по школе – он, бывало, муху прибьёт, а я достаю лупу и начинаю её рассматривать, лапки пересчитывать.

Когда мы проплывали мимо японского острова Сикоку-Сикоку, наш бдительный капитан заметил в бинокль здоровенный плавник, рассекающий воду параллельным с нами курсом. Хотя плавник был вовсе не похож на китовый, Гоша решил-таки эту живность добыть, потому что план горел, а рыбина всё равно была японская.