Рахиль Гуревич - Два трюфеля. Школьные хроники

– Послушайте! Может хватит уже? – почуяв неладное, буквально потребовала мама Кости. – Вот за нами уже другой класс загадок дожидается.

– Одну секунду, – улыбнулся писатель.–

Есть в классе нашем существо:

На парту с парты всё перелетает

Учитель существо перехватил

Гляди:

Ведь это непоседа – …

– Кто? Кто непоседа? – стал озираться на ребят Костя.

– Кон-стан-тин! – победно закончила загадку Галина Юрьевна.

– Пошли отсюда, – сказала мама Косте. – Просто безобразие.

– Подождите! Не уходите!—запротестовал писатель. – Сейчас вашей учительнице двойку поставим. Что это? С парты на парту летает. Это же записочка. Вы что: записками на уроке не перекидываетесь?

– Какие записки? – крикнул Костя. – Мы эсэмески друг другу шлём.

– О! – значит моя загадка устарела. – Писатель галантно поцеловал маме Кости руку: – Не обижайтесь, дорогуша. Загадка-то устаревшая. Старая-старая. Вот и не удалась совсем.

– Господин писатель! А заслужил ли наш класс в подарок ваши книги с автографом? – строго спросила Галина Юрьевна.

– Ну конечно же заслужили. Очень смышленые ребята, – подмигнул Галине Юрьевне карим глазом писатель. – Уже всем книги подписаны.—И писатель выдвинул из-под стола коробку с книгами. – А вот этому профессору по имени Словарь я подпишу книгу своих рассказов из жизни первоклассников под названием «Два трюфеля», – и писатель пожал Славе руку.

Вика и бабушка Ильи принесли бумажные хризантемы.

– Смотрите! – хвалилась Вика. – Таких ни у кого нет.

– Это только нам показали, как их делать, – злорадствовала бабушка Ильи. – А вам не показали. Вы всё время тут в глупых загадках оставили.

Писатель протянул книги скучному Илье и величественной Вике.

– «Илье, ученику Галины Юрьевны, от автора, с пожеланием подольше верить в сказку», – прочитала бабушка Ильи, фыркнула и зло захлопнула книгу, ехидным лисьим голосом повторила:– В сказку.

– В сказку, – прогремела Галина Юрьевна. – У вас, я смотрю, какие-то возражения?

– Что вы! Никаких! Возражений! – отчеканила бабушка Ильи и заявила: – Мы с внуком обратно одни поедем. Без вас. У мальчика стресс от ваших загадок-обманок.

– Пойдём, бабуля, в буфет, коктейль хочу. Клубничный.

– Коктейль – это очень полезно, – улыбнулся писатель. – До свидания ребята!

Когда первый «А» переходил дорогу обратно, никто уже не махал водителям белой салфеткой. Водители стояли на переходе и смотрели на детей с одинаковыми книжками в руках. Наверное, водители, вспоминали Буратино. Длинноносый мальчик ведь тоже шёл в школу с книжкой. Шёл, шёл, но не дошёл… Побежал за клубничным коктейлем…

Когда перешли дорогу, Словарь сказал:

– Упс! А я загадку-обманку придумал.

– Врёшь! – сказал Балдин.

– Неа. Слушай:

Прогулки в парк туда-обратно

Со мной гуляет…

– Навигатор! – закричал Костя.

– Неа, Костян,– довольно замотал головой Слава. – Со мной гуляет Галина Юрьевна.

– Ну почему же Галина Юрьевна? А я разве не помогаю? – обиделась мама Кости.

– Во точно, – крикнул Слава. –

Прогулки в парк туда-обратно.

Костян гуляет с мама-мато.

– Почему «мама-мато»? – возмутилась мама Кости.

– Да чтобы рифма была! На японский манер.

– А где тут обманка? – допытывалась мама Кости.

– Уф. Сам не знаю. Запутался я что-то, тяжело рифмы складывать,– и Слава побежал в начало строя, растолкал первые пары и втиснулся сразу за Галиной Юрьевной, чтобы, если что, учительница его, Славу, от родительского комитета защитила.

***

Дома мама Кости с большой осторожностью раскрыла книгу загадок-обманок и, прикрыв суеверно один глаз, прочитала:

«Мы замираем, смотрим на него с опаской.

На тропы часто выползает он.

Сверкая жёлтыми ушами, серой краской,

Дорогу нам переползает…» слон?

– Уж! Ну конечно же уж, – как ужаленная выпрыгнула из кресла мама Кости и побежала к сыну:

– Кон-стан-тин! Я тебе сейчас та-акую загадку– обманку загадаю…

Рисунок Риты Гарнык

Очень хочется успеть

Все мультфильмы посмотреть.

Очень хочется осалить –

Никитоса водой ставить.

Очень хочется с мостка,

С вышки плюхнуться:

Ква-ква!

И на дерево взлететь,

Всё лететь и песни петь.

Очень хочется опять,

Третий лишний – не поймать,

Пирожок слоёный съесть

Раз и два, а лучше шесть.

Но не хочется мне вовсе

На уроке – мела скрип,

И учительница злится.

Я молчу и класс молчит.

Я вопрос вообще не слышал

И не знаю я ответ.

Часто я так отключаюсь,

По призванью я – поэт.

Данёк поболел, поболел и – выздоровел. Зашёл в класс, и почувствовал: обстановочка-то изменилось, что-то необычное произошло. Данёк справку Галине Юрьевне отдал, стал оглядываться… Солнце за окном встаёт. Светло на улице.

– Опа! А я раньше приходил, всегда темно было.

– Ну так. Это когда было, – оказался тут как тут Зачиняев. – Весна давно. Светлеет рано. Мы, смотри, по «окружай-миру» фасоль рассадили. Я аж три фасолины посадил. В три стакана!

– Бу. А я пять фасолин в один большой стаканчик, – пробасил Вован.

И тут только Данёк понял, что все подоконники и все висячие полки, все шкафы, заставлены пластиковыми стаканами, на которых корявыми буквами подписано: «Володи», «Иля», «Поня», «Белка», много было ещё странных подписей.

– Почему «Иля»? – спросил Данёк.

– Почему? Почему? Замучили спрашивать, – разнервничался Илюха.

– Бу. Он ошибся, – объяснил Вован, – тут и Белкина ошиблась, и….

– Белкина – второгодница, – отозвалась Галина Юрьевна и посмотрела на Вована поверх очков: – Белкиной можно. Она в прошлом году вместо своей фамилии вообще писала «Ба»– первую и последнюю букву. А ты, Зачиняев, опозорился, да и ты, Балдин, тоже: гласную не ту на конец слова прилепил, – закончила железным голосом учительница: сказала как отрезала.

Зачиняев обиделся и принялся дразнить Даню:

– Ха! Ха! У нас, у всех есть фасоль, а у тебя – нет.

– У вас фасоль с пропущенным мягким знаком! – стал защищаться Данила. – Это не фасоль тогда, а «фасол».

– Бу! Хоть и с пропущенным мягким знаком, но растёт, – стал защищать фасоль Вован.

– Во-во. А у тебя – нет ни фасолы-ни фасоли, – дразнился Илья

– Бу! – добавил Вован. – И стакана такого прозрачного с чёрной землицей – нет.

Илюха с Вовой с видом победителей смотрели на растерявшегося Даника и ждали, когда он, по своему обыкновению, заноет и побежит Галине Юрьевне жаловаться. Но Данёк и не собирался ныть. Он решил из-за такого пустяка в первый день после болезни настроение себе не портить и сказал безмятежно: