Рахиль Гуревич - Два трюфеля. Школьные хроники

Первый я, и ты – за мной.

Мы лохов вперёд не пустим

Всех убьём, порвём, растопчем

Вот свисток. Учитель грустный

Грозно вдруг ногою топчет.

Вот опять в хвосте мы с Дэном

"Хиляки, крюки, сачки!" –

Наш физрук однако нервный…

На уроке дурачки

Лазят по шестам-канатам

Прыгают через козла

"Вам пятёрки всем ребята!

А толкающимся – два".

В первом «А» в моду наклейки вошли. Все девочки ходили с альбомчиками, рассматривали друг у друга странички с прилепленными феечками и крылатыми лошадками. Менялись девочки наклейками, хвалились друг перед дружкой.

– Надоели эти ваши альбомы, эти ваши наклейки! Лучше бы книжку Михалкова почитали, или Успенского, или раскрасили бы раскраску какую с героями «Союзмультфильма», – злилась Галина Юрьевна

Скоро мальчики тоже с альбомчиками стали ходить. Стали в альбомы человеков-пауков, бэтменов и ниндзя-черепах приклеивать-прилеплять. У Даника тоже такой альбом появился – чтобы не хуже других быть. Данёк решил с девочками тоже наклейками меняться—девочки слабее, поэтому честные; девочки не обхитрят, не заберут наклейку просто так: если что, Данёк и сам отобрать может.

Вот подходит Даня к Насте Петраковой и просит:

– Подари мне вот эту наклейку с лошадью!

Настя Данику отвечает:

– Нет. Не дам наклейку. Я сама и есть лошадь. При том – крылатая. Хочешь, фотографию свою подарю? Смотри на меня чаще, и никакие наклейки с лошадями не понадобятся!

– Нет, Настя. Мне нужна наклейка, а не твоя фотография. Вот если бы твоя фотография была наклейкой, я бы согласился.

– Хорошо,– сказала Настя. – Я тебе лошадку, а ты мне – крылатую лошадку.

– Нет у меня крылатой лошадки. Я ж не девчонка какая-нибудь, такую ерунду собирать.

– Тогда и обыкновенная лошадка тебе не нужна.

Но от Данька отвязаться было тяжело: Данику, если что понравится, он это обязательно заполучит.

– Понимаешь, Настя, – объяснил Даня вежливо, вкрадчивым мяукающим голосом. – Мне для чего лошадка нужна? У меня человек-паук верхом скакать захотел. И нужна наклейка с лошадью. Давай так: я тебе дам десять наклеек с человеком -пауком, а ты мне отдашь лошадь. Такой вот обмен для тебя выгодный!

– Ничего и не выгодный!

Дане надоело унижаться перед Настей и выпрашивать. Даня взял, да и выхватил весь лошадиный альбом. А Настя изловчилась, и Даню – копытом по кроссовке– Даня завизжал, обхватил ступню руками, заскакал на здоровой ноге – альбом на пол и полетел. Настя нагнулась, чтобы альбом поднять, а Данёк Настю – по башке. Хотя мама и говорила Данику девочек не обижать, но это ж когда было – в начале года. А сейчас уже последний триместр начался. Но Настя была лошадь реактивная, и успела и альбом поднять и этим альбомчиком голову прикрыть. Так что совсем почти не пострадали ни альбом, ни лошадки внутри альбома, ни их хозяйка.

И теперь остальные девочки, как завидят Данилу, так свои альбомчики в рюкзаки прячут, и учебниками наподобие зонтиков головы прикрывают – вдруг Даня и им по макушке врежет. Галина Юрьевна заметила это и сказала:

– Вот, девочки, молодцы. Вот уже меньше с наклейками возитесь. И совсем перестаньте приносить эти альбомчики. И нечего учебники над головами держать. Знания таким путём в мозги не ходят!

Рисунок Риты Гарнык

Настали весенние каникулы. Было пасмурно, серо, сыро, совсем не празднично. Первый «А» ехал на автобусе в Дом культуры на Неделю детской книги. Скучно чернели вдоль дороги тёмные деревья на фоне серых старых сугробов. Родительский комитет Галине Юрьевне помогал изо всех сил. Мама Кости Подленко следила, когда выходили, чтобы в автобусе никто не остался. Случайно перепутала, и чужих детей заставила из автобуса выйти. Хорошо, что дети своего сонного дедушку из автобуса успели прихватить. Дедушка на остановке очухался, погрозил маме Кости кулаком, постучал себя по голове, имея, наверное, в виду, что у мамы Кости помпон на шапке большой, а мозгов под шапкой нет. На переходе бабушка Ильи махала водителям, чтобы своих железных коней осадили. Бабушка Ильи создавала на переходах целые пробки, потому что она махала не рукой, но одноразовой салфеткой. Водители, наверное, думали, что бабушка собралась танцевать на переходе и долго ещё, после того как первоклассники уже перешли дорогу, не трогались с места: вдруг «сумасшедшая» бабуля обратно выскачет, снова станет платочком махать и угодит под колёса.

В Доме культуры было много детей, звучали песни, которые очень обрадовали Галину Юрьевну и родительский комитет, но очень не понравились Вике. Вика сказала:

– Отстой. Лучше бы «Юмор-эф-эм» включили.

– Белкина! Неужели ты не понимаешь?! – прогремела Галина Юрьевна. – Праздник же детской книги.

– Праздник книги, а песни из мультиков, – сказал Костя.

– Так мультики же сняты по детским книгам, – авторитетно, как профессор, сказала бабушка Ильи.

А мама Кости заспорила:

– Не факт, что мультики по книгам.

Разделись в гардеробе, взяли номерки. Девушка-клоун в зелёном галстучке и белом парике дала Галине Юрьевне лист, хлопая накладными белыми ресницами, произнесла:

– Это ваш маршрут.

И первый «А» пошёл по маршруту. В огромных фойе двух этажей были расставлены столы, оформлены стенды. Везде с ребятами играли, устраивали викторины, учили делать из бумаги поделки. У одного из столов ребята сделали объёмную аппликацию – пушистые хризантемы в плоской вазочке. У другого стенда дядя, переодетый в Ломоносова, задавал такие умные вопросы, на которые только Словарь мог ответить. И насчёт русской флотилии Лёша Речкин помог.

В заключении первый «А» подошёл к столам, на них лежали книги, много стопок книг: больших и маленьких, толстых и совсем тоненьких. За столом сидел дядя в старом сером вязаном свитере. Из свитера, во многих местах повылезали мохнатые нитки, казалось они с интересом смотрят на ребят. Сам дядя был похож на шершавую сухую ветку старого дерева. Но у него были очень весёлые мальчишеские глаза: один – карий, другой – серый, под цвет ниток, торчащих из свитера.

– Здравствуйте, – улыбнулась Галина Юрьевна. – У нас маршрут.

– Здравствуйте, – улыбнулся дядя.

Строгая учительница и дядя с разноцветными глазами так улыбались друг другу, что внимательному наблюдателю стало бы абсолютно ясно: Галина Юрьевна и дядя давно знакомы. Но никто на учительницу не смотрел: её же все боялись.