Эдвард Лир - Сказки Биг Бена

И под шум волны невнятный
По дороге голубой
Он поплыл на Черепахе,
Храбрый Йонги-Бонги-Бой;
По дороге невозвратной
В край далекий, в край закатный.

«До свиданья, леди Джотт» —
Тихо-тихо он поет,
Вдаль плывя на Черепахе,
Этот Йонги-Бонги-Бой,
Верный Йонги-Бонги-Бой.

А у скал Караманджаро,
Где о берег бьет прибой,
Плачет леди, восклицая:
«Милый Йонги-Бонги-Бой!»
В той же самой шляпке старой
Над разбитою гитарой
Дни и ночи напролет
Плачет леди Джингли Джотт
И рыдает, восклицая:
«Милый Йонги-Бонги-Бой!
Где ты, Йонги-Бонги-Бой?»

Помню, помню дядю Арли
С голубым сачком из марли:
  Образ долговяз и худ,
На носу Сверчок зеленый,
Взгляд печально-отрешенный —
Словно знак определенный,
  Что ему ботинки жмут.

С пылкой юности, бывало,
По холмам Тинискурала
  Он бродил в закатный час,
Воздевая руки страстно,
Распевая громогласно:
«Солнце, солнце, ты прекрасно!
  Не скрывайся прочь от нас!»

Точно древний персианин,
Он скитался, дик и странен,
  Изнывая от тоски:
Грохоча и завывая,
Знания распространяя
И — попутно — продавая
  От мигрени порошки.

Как-то, на тропе случайной,
Он нашел билет трамвайный.
  Подобрать его хотел;
Вдруг из зарослей бурьяна,
Словно месяц из тумана,
Выскочил Сверчок нежданно
  И на нос к нему взлетел!

Укрепился — и ни с места,
Только свиристит с насеста
  Днем и ночью: я, мол, тут!
Песенке Сверчка внимая,
Дядя шел не уставая,
Даже как бы забывая,
  Что ему ботинки жмут.

И дошел он, в самом деле,
До Скалистой Цитадели,
  Там, под дубом вековым
Он скончал свой подвиг тайный:
И его билет трамвайный,
И Сверчок необычайный
  Только там расстались с ним.

Там он умер, дядя Арли
С голубым сачком из марли,
  Где обрыв над бездной крут;
Там его и закопали
И на камне написали,
Что ему ботинки жали,
  Но теперь уже не жмут.

Слуга, подай сюда мой лук,
  Неси его скорей!
Конечно, лук, а не урюк! —
  Зеленый лук-порей.
Да нашинкуй его, мой друг,
  И маслицем полей!

Слуга, подай сюда седло!
Я пылом разогрет!
Не говори, что не дошло:
  Ждать больше мочи нет.
Седло барашка, я сказал,
  Подай мне на обед!

Слуга, подай мне удила, —
  Довольно нам шутить!
Пора — была иль не была…
  Что, что? Не может быть!
Как «нет удил»? Ну и дела…
  А чем же мне удить?

Он думал — перед ним Жираф,
  Играющий в лото;
Протер глаза, а перед ним —
  На Вешалке Пальто.
«Нигде на свете, — он вздохнул, —
  Не ждет меня никто!»

Он думал — на сковороде
  Готовая Треска;
Протер глаза, а перед ним —
  Еловая Доска.
«Тоска, — шепнул он, зарыдав, —
  Куда ни глянь, тоска!»

Он думал, что на потолке
  Сидит большой Паук;
Протер глаза, а перед ним —
  Разгадка Всех Наук;
«Учение, — подумал он,—
  Не стоит этих мук!»

Он думал, что над ним кружит
 Могучий Альбатрос;
  Протер глаза, а это был
   Финансовый Вопрос.
«Поклюй горошку, — он сказал, —
  Мне жаль тебя до слез!»

Он думал, что его ждала
  Карета у Дверей;
Протер глаза, а перед ним —
  Шесть Карт без козырей.
«Как странно, — удивился он, —
  Что я не царь зверей!»

Он думал — на него идет
  Свирепый Носорог;
Протер глаза, а перед ним —
  С Микстурой Пузырек.
«Куда вкусней, — подумал он, —
  Был бабушкин пирог!»

Он думал — прыгает Студент
  В автобус на ходу;
Протер глаза, а это был
  Хохлатый Какаду.
«Поосторожней! — крикнул он, —
  Не попади в беду!»

Он думал — перед ним Осел
  Играет на трубе;
Протер глаза, а перед ним —
  Афиша на Столбе.
«Пора домой, — подумал он. —
  Погодка так себе!»

Он думал — перед ним
  Венок Величья и побед;
Протер глаза, а это был
  Без ножки Табурет.
«Все кончено! — воскликнул он. —
  Надежды больше нет!»

Ребенок должен скромным быть —
И не шуметь (И не вопить!),
В гостях не забывать о «здрасьте»
И слушаться,
Хотя б отчасти.

Если дома скучно станет,
Если голова устанет,
Стоит мне глаза закрыть,
Чтоб отчалить и отплыть
Через пелену тумана
К свежим рощам Игростана,
Где играет и поет
Вольный Маленький Народ,
Где стрекозы — исполины,
Где листочек тополиный
Из волшебных дальних стран
По волнам плывет, как лодка —
  Быстро, ходко! —
Через лужу-океан.