Наталья Кончаловская - Пионерский музыкальный клуб. Выпуск 2

Вы уже знаете, что звуки в мелодии движутся по-разному: то большим скачком, то как по рядом расположенным ступенькам — вверх, вниз,— то остаются на одной высоте...

Но иногда звуки в мелодии располагаются особенно близко, лишь чуть-чуть повышаясь или понижаясь. Для обозначения такого самого небольшого перехода звуков мелодии и используют специальные знаки. Если звук лишь немного повышается, то в записи ставят такой знак # ; этот знак называется «диез». Если же в мелодии звук немного понижается, то в записи ставят другой знак— b , он называется «бемоль».

Итак, # —знак повышения, или диез.

А это b —знак понижения, или бемоль.

Если в музыкальной пьесе один и тот же звук все время нужно исполнять с повышением, например, нужно играть или петь не фа, а фа # , то, чтобы не повторять каждый раз знак диеза, его пишут около ключа на том месте, где записывается нота фа. Например:

Музыка И. Дунаевского

Точно так же у ключа ставятся и знаки понижения, если в мелодии те или другие звуки каждый раз нужно исполнять немного ниже, например:

Музыка М. Мильмана

Увидев у ключа знаки повышения или понижения звуков нужно помнить, что при исполнении их вместо написанной ноты нужно брать самый близкий верхний или нижний звук (не фа, а фа# ; не си а сиb ). Вы можете спросить, почему же в одних случаях у ключа нет никаких знаков, а в других они есть и разные — то бемоли, то диезы, и их количество тоже различное? Почему в одних песнях нужно петь фа, а в других фа# ? Чем вызвано появление этих знаков?

Вопрос этот довольно трудный, и для того, чтобы дать ответ на него, нужно узнать еще очень много о музыке. Но об этом мы расскажем вам в следующий раз.

Однажды... молодой Франц Шуберт работал над ускользавшей от него лирической мелодией одной песни. Он играл на фортепьяно, вскакивал, лихорадочно набрасывал на бумагу нотные значки, снова играл и с ожесточением перечеркивал написанное.

Крайне недовольный сделанным, Шуберт бросил работу и, почувствовав внезапно острый приступ голода, решил сбегать купить что-нибудь поесть.

По дороге он встретил своего друга, известного певца Фогеля, который направлялся к нему.

— Заходите и подождите меня! — крикнул Шуберт ему на бегу.

Возвращаясь, Шуберт еще на лестнице услышал голос Фогеля, который пел... его новую песню. И все, что Шуберту казалось бледным, невыразительным, натянутым — внезапно затрепетало и ожило в чудесном голосе певца.

Как вихрь, ворвался Шуберт в комнату, бросился на шею своему другу и... разбил свои очки, смахнув их неосторожным движением на пол! Без очков близорукий Франц Шуберт не мог сделать ни одного шага, и Фогелю пришлось немедленно купить ему новые очки.

В этот же день Шуберт был приглашен принять участие в одном домашнем концерте, где среди прочих знаменитостей должен был присутствовать прославленный итальянский композитор Россини. Новая песня Шуберта, которую он назвал «Весенний сон», была исполнена под аккомпанемент автора и вызвала шумное одобрение собравшихся. В одно мгновение молодой композитор оказался в центре внимания. Его поздравляли, пожимали ему руки. Пылкий Россини в порыве бурного восторга запечатлел на щеке Шуберта звонкий поцелуй, широко взмахнул руками и... дзинь-дзинь! Чудесные новые очки, жалобно звякнув, упали на пол и с хрустальным звоном разбились вдребезги.

— Право же, ваша новая песня стоит двух пар очков,— смеясь, сказал ему Фогель. И, уступая просьбам собравшихся, снова спел ее.

Однажды... «папаша Гайдн», как называли венцы своего любимого композитора, дирижировал оркестром в Лондоне. Он скоро обнаружил, что многие англичане подчас ходят на концерты не столько ради удовольствия послушать музыку, сколько по традиции.