Борис Камов - Сумка Гайдара

К его удивлению, ему ответило довольно много немецких автоматчиков. Кусты зашевелились и возле раздвоенной сосны, и у высокой муравьиной кучи, и там, дальше, у тропы, которая вела в сторону Днепра.

Место для пулемета было выбрано удачно. Гайдар мог бы один на этом бугре держать круговую оборону. Припасов ему пока хватало. И его второй номер, Михаил Тонковид, «младший лейтенант в кожаной куртке», как прозвали его в отряде, бесперебойно подавал полные магазины взамен быстро пустевших.

Но рядом, справа, еще оставались товарищи. И главным сейчас было задержать немцев, пока все бойцы покинут лагерь. (О приказе Горелова Аркадий Петрович знал — ему передали по цепочке.)

И Гайдар, еще круче развернув пулемет, ударил, очередь за очередью, по тем автоматчикам, которым удалось подобраться к холму ближе всего.

Началась дуэль. По Гайдару били из-за дубов, из-за сосен и старых трухлявых пней. Пули жужжали и пели над самой головой. Раза два рвались гранаты, но гитлеровцы бросали их лежа, и гранаты не долетали до холма. А стрелять из миномета каратели уже не решались, чтобы не задеть своих.

Аркадий Петрович, водя и перенося, почти перебрасывая пулемет, молниеносно отвечал на новую вспышку огня, и непременно короткими очередями. И не иначе как прицелившись.

Все чаще после его очередей, в мимолетных паузах, доносился из-за кустов испуганный крик, или тяжелый стон, или проклятия на чужом языке.

А Гайдар бил, менял магазин и стрелял снова, держа в поле зрения все пространство перед бугром. Для себя он отметил, что солдаты, которых он обнаружил и остановил, пока что никуда с места не двинулись. Но если они все же отползут и захотят обойти лагерь с тыла, им придется сделать немалый крюк, требующий времени — того самого, которое Гайдар сейчас пытался выиграть, чтобы дать товарищам возможность отойти без потерь.

— Аркадий Петрович, Аркадий Петрович, — раздался сзади торопливый шепот.

Пулеметчики испуганно обернулись. Возле окопа, с лицом, испачканным землей, лежал невесть откуда взявшийся Скрыпник.

— Что тебе? — недовольно и резко спросил Гайдар.

Вася перевел дыхание:

— Горелов велел брать пулемет и отходить...

— Уходи отсюда и не мешай, — полупрося, полуприказывая, произнес Гайдар. — Видишь, что здесь творится?

— Вижу.

— Ну и беги.

Аркадий Петрович отвернулся и, приподняв пулемет, переставил его на другое место, а Миша торопливо добавил:

— Когда можно будет, мы и сами уйдем. Так и передай Горелову.

И тоже отвернулся.

Уйти в ту минуту они не могли. Гайдар огнем своего пулемета держал сотни полторы солдат, не меньше. И если бы Аркадий Петрович с Тонковидом выпрыгнули из окопа, гитлеровцы, как саранча, ринулись бы на пригорок, а там и в самый лагерь, где еще оставались наши люди.

В правильности своего решения пулеметчики убедились очень скоро.

Внезапно в хорошо отлаженной машине что-то заело. Сгоряча Аркадий Петрович схватил запасной магазин и несколько раз ударил по затвору. Но это не помогло. Затвор не открылся.

Гитлеровцы заметили, что с холма больше не стреляют, и тоже прекратили огонь, желая удостовериться, что у русского пулеметчика кончились патроны. Или он мертв.

Пулемет в самом деле молчал. И тогда солдаты поднялись. Из кустов и сосен их вышло столько, что зарябило в глазах. А каратели, строча на ходу, двинулись к бугру.

Тонковид повернулся к Гайдару. Аркадий Петрович широко открытыми глазами смотрел на солдат, которые стремительно приближались.

Внезапно Гайдар придвинул к Тонковиду пулемет: «Займись!» Быстро поставил ногу на край окопа. Поднялся на бугре во весь рост. Закричал «Ура!» и стал бросать гранаты-лимонки, которыми всегда были полны его карманы.

— Давай твои! — наклонился он через минуту к Тонковиду.

У Миши тоже было несколько «лимонок». И Тонковид для скорости отстегнул пряжку и протянул гранаты вместе с поясом. И Гайдар снова закричал «ура» и снова стал их бросать то влево, то вправо, то прямо перед собой.

Тонковид на мгновение оторвался от пулемета и взглянул на Аркадия Петровича. В короткой шинели с распахнутой грудью, в сбившемся на затылок треухе, с широко открытым ртом, из которого неслось с ужасающей силой «ура», с гранатами в каждой руке, он был просто страшен — страшен верой в свою неуязвимость и личную свою над ними, вот этими бегущими автоматчиками, победу.

Гитлеровцев было много, а Гайдар стоял на бугре один (Тонковид разбирал пулемет). Но никто из солдат не осмелился остановиться, прицелиться и выпустить в него очередь.

Никто.

Оглушенные серией точных и мощных гранатных взрывов (за что Аркадий Петрович и любил «лимонки»), гитлеровцы залегли. А когда Гайдар на несколько мгновений замешкался, они вскочили и побежали, но уже обратно.

В эту минуту Мише Тонковиду удалось извлечь патрон, который перекосило. Миша поставил на место затвор, ловко загнал в пазы новый магазин. И протянул пулемет Гайдару.

Аркадий Петрович подхватил пулемет и, вскинув к плечу, будто это малокалиберная винтовка, начал бить в серые спины, не давая опомниться.

Когда в магазине кончились патроны, Аркадий Петрович с сожалением опустил пулемет. Спрыгнул в окоп и осипшим от крика голосом сказал:

— Теперь, Миша, беги. Я за тобой.

* * *

В 1963 году бывший начальник штаба партизанского отряда Иван Сергеевич Тютюнник написал о бое у лесопильного завода:

«Натиска фашистов, с их превосходящими силами, отряд не выдержал и получил команду отойти. Гайдар, как пулеметчик, продолжал отбиваться... Товарищ Гайдар сам вызвался прикрыть отступающих пулеметным огнем. Это была большая помощь для спасения людей отряда».

В полдень 25 октября 1941 года во временный лагерь под Прохоровкой возвратился командир отряда Горелов. Его ждали двое суток, уже начали беспокоиться. А он вернулся довольный, возбужденный удачей. Тут же собрал партизан и, потомив минутку-другую, улыбаясь, объявил:

— Перебираемся, хлопцы, на новое место. Есть подготовленная база с большим запасом продуктов. Немцы дороги туда не найдут.

База находилась километрах в восьмидесяти. С учетом разных непредвиденных обстоятельств это четыре дня пути. На дорогу требовался провиант.

В аварийном лагере под Прохоровкой, где партизаны были вынуждены обосноваться после боя, в двух еще летом выкопанных землянках не было припасено ни банки консервов, ни горсти сухарей...

Старый лагерь на Омельяновщине гитлеровцы после боя до основания разграбили. Но там на деревьях были хитроумно припрятаны мешки с копченым мясом и салом.

— Кто пойдет? — спросил Горелов.

Вызвались пятеро. В их числе Гайдар.

— Аркадий Петрович, вы не пойдете, — решительно заявил командир.