Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 4 [litres]

Рассказывая, Элла проживала будущую сцену. Она воодушевилась точно так же, как Камиль, когда заговорил о таланте своей дочери.

– Когда я была маленькой, я так отчетливо все себе представляла, что мечты превратились в воспоминания: я помню день, когда полетела, когда жила на дереве, дракона, с которым дружила. Мечты – самое лучшее, что есть у меня в жизни…

– Остановимся сегодня на этом, – подвел итог Спаситель после небольшого молчания.

– Ненавижу эту фразу! Как будто дверь ко мне в душу захлопывается!

Они стояли рядом, и вдруг Элла снова заговорила пророческим голосом пифии:

– Папа болен. Я знаю, что он болен. Он мне ничего не сказал, но я поняла. Мама и Жад не видят, а я вижу.

Спаситель молчал, эту правду должен был сказать не он.

– Как вы думаете, он поправится?

– Да, – солгал Спаситель.

– Я тоже так думаю, потому что у моего папы сильная воля.

С четкостью метронома – тик-так – настала неделя с детьми, и Луиза остановила машину перед школой Луи-Гийю. Поль быстренько забрался в старенький «рено-406».

– Как Чудик и Сержант?

– Отлично.

Луиза отказалась от шуток типа: «Спасибо, сынок, что поинтересовался, как у меня дела». Спаситель ей объяснил, что хомячки для Поля означают «настоящий» дом, в котором он живет вместе с мамой.

– Когда у тебя не восстановленная семья и не обычная, то как она называется? – спросил Поль.

Начиная со вторника после дебатов ребята всю неделю продолжали спорить в школьном дворе, и каждый старался доказать, что его семья самая лучшая.

– Ты о чем? О нас? – уточнила Луиза.

– Да. У нас что, неполная семья?

– Спроси у Алисы, – ответила Луиза с нервным смешком. – Она говорит, что у нас семья «не пойми какая».

Луиза собиралась сказать сыну о болезни Жово, но не знала, с чего начать. Может, в разговоре найдется зацепка?

– С папой ладили?

– Он гад.

– Нельзя так говорить.

– Но это же правда! Спроси у Алисы.

Луиза так и сделала. Как только Алиса вернулась из школы, она поинтересовалась, как прошла неделя. Супер. Не стоит жениться, если все время разводишься. А уж детей заводить, таких никчемных, как она с братом, тем более не стоит.

– Ответ исчерпывающий, – отметила Луиза.

– Я тоже так думаю, – буркнула Алиса.

Луизу иной раз охватывало чувство безнадежности: ее дети такие скептики! Поверят ли они в новую семью?

Во время полдника Поль, жуя бутерброд, сообщил Луизе, что Жово в субботу упал с лестницы.

– Я знаю, – ответила Луиза, – я была там, когда он упал.

По официальной версии, Жово стало плохо, и он сломал ребро. Это Лазарь и сообщил Полю в понедельник утром. А правдой было то, что Жово так и не вышел из комы.

– Ты что, всю банку хочешь съесть? – спросила Алиса и стала отбирать у брата нутеллу.

– Жово в больнице, – продолжала Луиза, не в силах отделаться от картины: беспомощный старик лежит возле лестницы. – Ты меня слышишь, Алиса?

– Слышу, – ответила она. – Он сломал ребро. Я ломала руку, это гораздо хуже.

– А как это «стало плохо»? – спросил Поль без тени огорчения.

– У него инсульт, нарушение мозгового… – начала объяснять Луиза.

– Передай мне хлеб, мама. Я сегодня ужас какая голодная. В столовой сплошная гадость.

– Но я вам говорю о Жово, он в коме! – закричала Луиза, потому что ей показалось, что у нее не дети, а монстры.

– А что такое кома?

– Хватит вопросов, Поль! Жово при смерти, ясно?

Луизе стало даже легче, когда Поль заплакал. Но слезы текли неостановимо, он никак не мог утешиться.

– Прекрати, Поль, – сказала ему сестра. – А то для похорон не останется.

Алиса сочла, что немного черного юмора всем на пользу. Но Луизе в эту минуту было не до юмора, и Алиса получила первую в своей жизни пощечину. Поль побежал утешаться к своим хомячкам, а Алиса с горящей щекой и пылающим сердцем заперлась у себя в комнате. Луиза осталась в кухне одна, убедившись, что в семье есть только один монстр, и это она сама.

Алиса рыдала у себя в комнате, уткнувшись в подушку. Она была в ужасе от самой себя. Как она могла так пошутить, когда несчастный старик умирает? Мама точно подумала, что дочь у нее ненормальная. А она нормальная. Но тогда почему она вдруг отреагировала таким «отвратительным», как сказала мама, образом? Немного успокоившись, Алиса постаралась разобраться сама с собой. Дело было в том… Дело было в том, что Жово со своими торчащими от худобы костями, похожий горбатым носом на хищную птицу, пугал Алису. Он рассказывал странные вещи, уж точно какие-то ненормальные. Конечно, больше выдумывал. Но Габен говорил, что в прошлом он был налетчиком и в мешке у него автомат. Если бы Жово исчез с улицы Мюрлен, Алисе стало бы гораздо спокойнее. Неужели из-за своих страхов она и стала «отвратительной»? У кого она могла это выяснить? У одного-единственного человека, кто выслушивал, не осуждая, и кому можно было сказать все, даже если ты злой, отвратительный эгоист!

– Спа…а-а-ситель, – всхлипнула Алиса в подушку.

«Состояние стабильное». Спаситель повесил трубку, поговорив с молодым врачом. Он задумался, был ли он прав, показав врачу записку с последней волей Жово. Может, они успокоились, может, не делают все возможное, чтобы спасти старика? И еще один вопрос мучил Спасителя. У Жово в Орлеане жили дочь и внучка. Старику хотелось, чтобы они верили в его славную кончину на поле сражения. Он не собирался им сообщать, что долгие годы провел в тюрьме. Пусть так. Но он попросил Спасителя об одной очень странной услуге. Было это в первый день нового года. Они сидели в машине вдвоем, и Жово, похоже, дремал, выпив немного лишнего. И вдруг он сказал: «Я кое-что зашил в подкладку своего походного мешка. Когда умру, передай это моей дочери, Елене Жовановик, на память об отце».

Сейчас Жово был на пороге смерти. Может, Спасителю пора предупредить Фредерику? Может, он действительно тот самый черный человек, который изменит ее жизнь? Какая-то частичка души антильца верила предсказаниям гадалок.

– Добрый вечер, Жан-Жак… А это что такое?

На часах семь вечера. Ж-Ж верен себе: небрит, сутулится и вдруг протянул Спасителю бумажный пакет с жирными пятнами.

– На чистом масле, – сказал он. Ж-Ж принес круассан. – Может, зачерствел? Купил в субботу. – После своего титанического усилия он в изнеможении опустился на стул.

– Вы принесли с собой нашу с вами скромную программу?

Ж-Ж покопался в карманах куртки, потом помотал головой.

– Ходил только в булочную.

– А в «Лидер Прайс» и в кафе – нет?

– Нет мотивации.

– Не ставьте телегу впереди лошади, – напомнил ему Спаситель, воспользовавшись пословицей Эллы. – Вам нужно упражняться, чтобы выработать мотив, а не иметь мотив, чтобы упражняться.