Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 4 АПРЕЛЬ

Ленин переписывался со всеми нами, его письма заставляли нас подтягиваться в самые трудные минуты - столько было у пего душевных сил, так умел он поддержать и подбодрить.

Даже в тюрьме Ленин продолжал революционную борьбу. Он был связан с товарищами, которых не сумела захватить полиция, направлял их работу. И заключение в камере-одиночке не могло оторвать его от борьбы.

В пятидесяти шести верстах от Минусинска по Енисею, на реке Шушь, расположилось село Шушенское, где отбывал ссылку Владимир. Ильич. Мне и В. В. Старкову назначили местом ссылки село Тесинское. Остальных наших товарищей сослали в другие места, на расстояние десятков и сотен вёрст друг от друга. Царские жандармы не разрешали революционерам даже в далёкой сибирской ссылке жить вместе…

Село Шушенское Владимир Ильич в шутку называл «Шу-шу-шу».

Своей матери, Марии Александровне, к которой он относился с нежной заботливостью и с каждой почтой посылал подробные письма, Владимир Ильич описывал «Шу-шу-шу» как «недурное село», где он устроился настолько хорошо, что беспокоиться матери уже нет резонов. В одном из своих писем он даже написал: «Лето я проведу, следовательно, в «Сибирской Италии», как зовут здесь юг Минусинского округа». А в этой «Италии» нередко случались морозы в 40 и больше градусов!

Изредка нам удавалось ездить друг к другу «в гости». И это были самые радостные дни в нашей однообразной ссыльной жизни.

В конце 1897 года мне разрешили поездку в Шушенское.

Накануне нового, 1898 года Владимир Ильич писал своей матери: «У меня теперь живет вот уже несколько дней Глеб, получивший разрешение на 10-дневную поездку ко мне. Живем мы отлично и очень много гуляем, благо погода стоит большею частью очень теплая. После одного дня, когда мороз доходил, говорят, до 36° R (недели полторы назад) и после нескольких дней с метелью («погодой», как говорят сибиряки), установились очень теплые дни, и мы охотимся очень усердно,…хотя и очень несчастливо. Зимой какая уж тут охота! Прогулки зато приятные».

А в другом письме к ней он писал: «Праздники были нынче в Шу-шу-шу настоящие, и я не заметил, как прошли эти десять дней. Глебу очень понравилась Шу-ша: он уверяет, что она гораздо лучше Теси (а я то же говорил про Тесь! Я над ним подшучивал, что, мол, там лучше, где нас нет)…»

В этом письме Владимир Ильич просил прислать нот для меня, он постоянно заботился о товарищах больше, чем о самом себе. Правда, это не мешало ему мило, необидно, как только он один умел это делать, подшучивать над моей страстью к пению. Как-то после окончания ссылки сестра Владимира Ильича - Мария Ильинична Ульянова («Маня-ша», как звал её Ленин) показала мне его письма из Шушенского.

«На вопрос Маняши, - писал Ильич, - какой у Глеба голос. Гм, гм! Должно быть баритон, что-ли. Да он те же вещи поет, что и мы, бывало, с Марком «кричали» (как няня выражалась)».

Владимир Ильич особенно любил песни о борьбе за свободу: «Смело, товарищи, в ногу» и переведённые мною с польского языка революционные песни «Варшавянка» и «Беснуйтесь, тираны».

Как-то нам, ссыльным революционерам, удалось собраться всем вместе. Нам нужно было поговорить об очень важных политических вопросах. Обсуждением руководил Владимир Ильич.

А когда мы кончили работу, он же был зачинщиком веселья.

В жизни Ленин был очень простым, общительным, весёлым человеком.

- Такой учёный человек и такой простой! - говорили про него сибирские крестьяне.

Всё в нём привлекало. И то, как он насмешливо прищуривал глаз, и даже то, как он картавил. Я очень любил, когда он, сунув пальцы подмышки за жилет, чуть склонив голову к плечу, начинает стремительно ходить по комнате. Было в этой его позе что-то удивительно милое.

Смеялся Владимир Ильич от души, до слёз, как может смеяться только очень хороший человек. Недаром его так любили дети, и он так любил детей.

Но он мог быть и суровым, когда это требовалось для блага народа.

Как-то в ссылке мы заговорили о том, какой будет жизнь в нашей стране после победы революции.

- Когда мы победим, мы отменим смертную казнь, - сказал я.

- Ничего подобного! - воскликнул Владимир Ильич. - Мы будем беспощадно уничтожать всех мерзавцев. Врагов народа. Мы обязательно очистим от шпионов и вредителей почву.

Ленин очень любил Некрасова. Он часто повторял некрасовские строчки:

То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть.

Владимир Ильич всегда очень много работал. И в ссылку и в тюрьму ему присылали массу книг. Мы дивились, когда он успевал их прочитывать. А ведь он не просто читал книги, он тщательно изучал их, делал выписки, заметки. В ссылке Ленин написал свыше тридцати работ, в числе их и большую книгу - «Развитие капитализма в России». И при этом для заработка он вынужден был переводить книги с английского и немецкого языков.

В. И. Ленин и Н. К. Крупская среди крестьян деревни Горки в 1921 году.

Н. Сысоев.

Владимир Ильич всё делал страстно, с увлечением. Когда я был у него в Шушенском, он вставал всегда первым, рано утром, и начинал энергично трясти меня:

- Вставай, лежебока!

Умывшись ледяной водой, сделав «зарядку» и позавтракав, Ленин садился за работу.

Владимир Ильич во всём любил порядок и чистоту. Комната его была опрятно убрана. Все вещи лежали на своих местах. Одежда его тоже была аккуратна, никогда, даже в домашней обстановке, он не ходил одетым небрежно.

А какой идеальный порядок был у него на столе! Всё всегда лежало на месте, ничего не приходилось искать.

Работал Ленин необычайно сосредоточенно, сразу же целиком погружался в работу, и видно было, что она доставляет ему наслаждение.

Писал Владимир Ильич чётким бисерным почерком, с изумительной быстротой. Листки с выписками выглядели у него так же аккуратно, как и переписанные набело рукописи.

Этих листков с выписками из книг и с заметками было у Владимира Ильича огромное количество. Ведь только для того, чтобы написать «Развитие капитализма в России», он прочёл больше шестисот книг!

Особенное внимание он уделял статистическим сборникам: из цифровых данных - «точных и бесспорных фактов» - создавалась правдивая картина положения в стране.

Вспоминая Шушенское, я так и вижу Владимира Ильича со счётами, на которых он часами складывал цифры из отчётов и статистических сборников, он сопоставлял, сравнивал эти данные и затем снова проверял их на счётах.