Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 4 АПРЕЛЬ

Стараясь ступать неслышно, чтоб но скрипел паркет, он прошёл в кухню. Ирина, позёвывая, расчёсывала перед зеркалом косу.

- Ирина, - обратился к ней Николай Сергеевич, - вот дело-то какое…

- Какое? - удивилась Ирина, раскрыв свои круглые блестящие глаза.

- Да вот… - Николай Сергеевич усмехнулся и пожал плечами, - нет ли у тебя чего-нибудь поесть?

- Поесть? - Ирина ещё шире открыла глаза. - Как это поесть?… Чего поесть?

- Ну, чего-нибудь. Позавтракать. Ирина откинула за спину косу и, в свою очередь, пожала плечами:

- Вы бы, Николай Сергеевич, с вечера говорили. А сейчас что же? Тут есть колбаса, но ведь это Тамаре. Бутерброд в школу. А грудинка Антонине Андроновне на завтрак. Давайте сейчас сбегаю на рынок, куплю чего-нибудь…

- Что? На рынок? - испугался Николай Сергеевич. - Ну, нет, матушка! Мне ждать некогда. Впрочем, не беда. Позавтракаю в буфете.

- Конечно! - весело согласилась Ирина. - А то тут пока принесёшь, да пока приготовишь…

Николай Сергеевич, надевая шляпу, ещё раз заглянул в зеркало.

- Ну что особенного? Ничего особенного! Просто там занавески зелёные. Вот и показалось.

И, прислушавшись на мгновенье к сонной тишине своей квартиры, сказал:

- Пускай живут.

И вышел, неслышно прикрыв дверь.

«Что это сегодня с хозяином? - недоумевала Ирина, укладывая косу на голове. - Вдруг завтракать запросил!…»

В прихожей раздался несмелый звонок. Ирина побежала открывать.

- О, уж не вернулся ли?

Но Николай Сергеевич не вернулся. А на пороге стояла тоненькая светлоглазая девочка в синей вязаной шапочке со школьной сумкой в руках.

- Здравствуйте, я к Тамаре, - сказала она.

- Ай, батюшки! - Ирина всплеснула руками. - А я и забыла, что Тамару будить пора!

И Ирина, легко ступая, на цыпочках убежала в комнату.

- Спит?

Зина Стрешнева, как и обещала, зашла за Тамарой, чтобы Тамара не опоздала и сегодня. Уже восемь, а она ещё спит! Но вот из комнаты быстрым шагом вышла Ирина, а за ней в ночной рубашке и ночных расшитых туфельках появилась Тамара. Зина чуть не выронила сумку.

- Тамара, что же ты? Мы же совсем опоздаем!

- Не волнуйся, - ответила Тамара, - иди сюда. Ты посиди, а я буду одеваться.

- Только ты скорее!

- Да, я сейчас.

Но «сейчас» не получалось. Сначала куда-то девались резинки. Тамара перерыла и разбросала всю свою постель - резинок не было. Полезла под кровать, заглянула под кресло. И наконец нашла их на своём письменном столе, заваленном книгами, какими-то коробками, лентами и флаконами…

Зина незаметно приглядывалась к окружающему. Какие богатые вещи! У постели ковер, на круглом столике отливающая, как павлиний хвост, бархатная скатерть, на резной полочке - хрустальная ваза, а в ней цветущая вишня, сделанная из розового шёлка… На окне среди цветов аквариум с одиноко плавающей золотой рыбкой.

- Как хорошо у вас! - сказала Зина. - Красиво! Ты рыбок разводишь, да?

- Я? Нет! - ответила Тамара, поспешно натягивая чулки. - Сначала они мне нравились… А потом то одна подохнет, то другая… Возня с ними! Ну вот, теперь башмаков нету!

Зина начинала нервничать, стрелки больших, стоящих на комоде часов тронулись за восемь.

- Тамара, мы опаздываем!…

- Ничего. Сейчас.

Однако и опять это «сейчас» не получилось. У форменного фартука не оказалось застёжки.

- Разве ты вчера не знала, что у тебя застёжка оторвалась? - мягко заметила Зина.

- А она не знала? - возразила Тамара, кивая в сторону кухни. - Деньги получать так она знает! Ей и мама сколько раз говорит: «Вы, Ирина, отлично знаете, когда день вашей получки. А что надо сделать то-то и то-то, так вы не знаете». А она тут же и начнет: «Да у меня стирка, да у меня обед, да мне на рынок бежать!…» Подумаешь, стирка!

- Не знаю… - потупясь, сказала Зина. - Я сама всегда себе ботинки чищу и застежки пришиваю… Ну, что тут такого?

Взглянув ещё раз на часы, Зина вдруг встала:

- Я пойду! Больше никак нельзя ждать! Тамара только что налила себе чаю.

- Нельзя? - спросила она, и в тёмных глазах её загорелись знакомые Зине насмешливые огоньки. - То дружба на всю жизнь, и ничего не жалеть для друга и быть около него в беде… А то три минуты подождать нельзя. Вот так дружба! Ну, что ж? Ну, опоздаем. Но ведь мы же обещали беду вместе делить. А теперь ты меня бросаешь! Хорошо. Я пойду без завтрака.

- Почему это ты пойдёшь без завтрака? - спросила, вдруг, входя в комнату, мать Тамары Антонина Андроновна. - Что за каприз?

Зина встала и поздоровалась. И не поняла - не то заметила Антонина Андроновна её поклон, не то не заметила. Её синий шёлковый халат ослепил Зину.

- А потому не буду, что меня ждёт подруг га, Зина Стрешнева. Вот она.

- Но Зина-то Стрешнева, конечно, позавтракала?

- Мы опаздываем,- робко произнесла Зина, почему-то чувствуя себя виноватой, раз она успела позавтракать, - но ты, Тамара, попей чаю всё-таки.

На часах было двадцать минут девятого. Их класс сейчас построился на линейку. И огорчённая Маша записывает в дневник, что ни Стрешневой, ни Белокуровой на линейке нет.

Зина почти бежала по улице. Тамара еле успевала за ней. На углу, где дорога в школу пошла через бульвар, Тамара замедлила шаг.

- Не беги. Всё равно опоздали. Но ты не бойся, я тебя выручу. Я-то друга не оставлю!

В школе стояла глубокая, напряжённая тишина. От этой тишины у Зины захолонуло сердце: уроки начались. Сунув своё пальто удивлённой гардеробщице, Зина, как осенний листок, подхваченный ветром, взлетела на третий этаж. Голубые стены коридора, полные смутных отражений, показались ей холодными, как застывшая вода, а закрытые двери классов выглядели строго и отчуждённо. Подойдя к дверям своего класса, Зина остановилась. Ее охватило непреодолимое желание повернуться и уйти домой. Что будет, то и будет! Но войти сейчас, когда уже начались занятия!…

- Боишься? - чуть-чуть усмехнулась Тамара и спокойно подошла к двери. - Иди за мной.

Тамара открыла дверь. Учитель математики, Иван Прокофьевич, поглядел на вошедших поверх очков.

- В чём дело? - спросил он.

- Мы опоздали, - сказала Тамара, - у меня мама больна… Мы бегали в аптеку… Извините.

- Садитесь, - пожав плечами, ответил Иван Прокофьевич. - Вы учитесь не для меня, а для себя. Мне лично вы никакого одолжения не делаете.

И, отвернувшись от них, продолжал объяснять задачу.

Зина, красная до слёз, ничего не видя, прошла на своё место. Фатьма отодвинула свой задачник, чтобы он не мешал Зине, но ничего не сказала. Быстро оглянувшись в сторону Маши, Зина встретила её сердитый взгляд. И, больше не оглядываясь, стала слушать объяснения учителя.