Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 4 АПРЕЛЬ

- А! Ну, это - другое дело,- сдался отец. - Конечно, нелишне знать, где ваши отцы работают и что делают.

Но больше всех говорил за столом Антон. Он был в отличном настроении, пожалуй, даже сверхотличном. Из ума не выходило то важное обстоятельство, что у него теперь есть школьное поручение. Надо было объяснить, какие цветы стоят на этом окне, и как их надо поливать, и как Петруша Галкин сказал, что Антону всегда везёт, а что он, Петруша, справился бы лучше, только ему не везёт…

После обеда отец повозился с младшими ребятишками, потаскал их, обоих сразу, на загорбке.

- Ну, теперь я немножко отдохну, - сказал он, опуская их на пол. - Полежу в спальне.

Но Изюмка, обняв ногу отца, не пускала его и смеялась:

- Ой, папка, какой ты огромный!

А за другую ногу теребил Антон и, подняв на отца большие ясные глаза, лукаво прищурился и спросил:

- А ты что обещал сегодня? Знаешь?

- Знаю, - ответил отец, - человечков из бумаги вырезать.

- Да! Да!

- Ну и вырежу. Только полежу. Чуть-чуть. Отец ушёл в спальню, мать мыла посуду

на кухне, а Зина принялась убирать со стола.

- Я буду тебе помогать, - объявил Антон.

- И я! - закричала Изюмка.

- Ох, куда деться от этих помощников! - вздохнула Зина. - Ну, уж ладно. Я вам буду давать по вещичке, а вы относите их в буфет.

Изюмка получила фарфоровую дощечку, на которой режут хлеб. Она крепко, обеими руками, прижала её к груди и тихо, еле переступая, направилась к буфету.

Антон же, наоборот. Повинуясь своему праздничному настроению, скакал вприпрыжку с розовой маминой чашкой в руке. Он разбежался, да и задел чашкой за угол буфета. Чашка со звоном разлетелась на мелкие блестящие кусочки.

- Разбил! - закричала Изюмка.

- Нет! - растерялся Антон. - Она сама.

- Не выдумывай, - сурово сказала Зина, подбирая осколки в фартук.

Из спальни выглянул отец:

- Что это, кажется, авария?

- Нет! - поспешно ответил Антон. - Ничего и не разбилось.

Тёмные папины глаза перестали улыбаться:

- Ничего не разбилось?

- Нет, - опять сказал Антон.

Зина с осколками в фартуке молча стояла у стола.

Отец внимательно посмотрел на Антона. Лицо его стало скучным, словно погасло, а на лбу сразу появились морщинки.

- Мы сегодня не будем вырезать человечков, - сказал он и вздохнул. - Наш Антон - обманщик.

- Я! Я разбил чашку! - закричал Антон, и крупные слёзы тотчас покатились по круглым тугим щекам. - Я не обманщик!

- А почему ты не сказал сразу?

- Я думал, что ты за это… не будешь вырезать человечков…

- Я не буду их вырезать не за «это», а за то, что ты меня обманул. Рабочий класс обманщиков презирает. Понял?

Отец уселся на диван и загородился газетой.

- Ну, папа, ну я больше не буду! Антон ревел, но отец не отвечал ему. Антон

начал теребить его колено.

- Человечков я тебе сегодня вырезать не буду, - ответил тогда отец. - Ты меня обманул. И больше не кричи, ничего от этого не изменится.

Антон в слезах отправился на кухню к маме. Мама стояла у плиты, мешала кашу в кастрюле и весело разговаривала с соседкой старушкой Анной Кузьминичной.

- У моего сына что-то случилось, - сказала мама. - Не могу ли я помочь?

- Можешь! - крикнул Антон. - Папа не хочет вырезать человечков!

- Почему же?

- Я его обманул!

- А! - серьёзно сказала мама. - Уж тут я ничего не могу поделать. Не надо было обманывать.

- А я ничего не разбила и папу не обманула, - сообщила Изюмка, прибежавшая следом.

Зина молча высыпала в ведро осколки.

«Антон обманул и вон сколько слёз пролил из-за этого, - думала она, - а я? Я разве не обманула Ивана Прокофьевича, когда опоздала? И маму тоже. Разве не обманула?»

После ужина, когда уже все улеглись в постели и только мама ходила по комнате, что-то прибирая, Зина тихонько подошла к ней.

- Мама, а если человек про что-нибудь не скажет, он тоже обманщик? Или нет? Вот промолчит просто - и всё?

- Я что-то не понимаю, дочка, - ответила мать, чуть-чуть наморщив свой гладкий белый лоб. - Ты не можешь пояснее?

- Ну, вот человек слышит, как другой человек говорит неправду. А сам молчит. Значит, он тоже обманывает?

- По-моему, обманывает.

- А если что-нибудь сделает плохое… Ну, случится с ним что-нибудь… А он не скажет. Это тоже обманывает?

Мама с изюмкиной куклой в руках, которую подняла с полу, села на диван и усадила Зину рядом.

- Если ты пионерка и сделаешь что-нибудь недостойное… Ну, например, спишешь что-нибудь или вдруг отколотишь маленького на улице…

- Мама, что ты! - улыбнулась Зина.

- Ну, нет, это я для примера… И промолчишь об этом, то ты обманешь свою пионерскую организацию. Все будут думать, что ты хорошая пионерка, а ты хорошая будешь только внешне, поверху… - попробовала объяснить мама. И тут же, взглянув на Зину, спросила: - А теперь скажи, что у тебя случилось?

- У меня? - попыталась удивиться Зина.

- Да, да, у тебя, дочка, - твёрдо повторила мама. - Ну-ка, давай выкладывай.

Зина помялась немножко. Но преодолела себя и, запинаясь, начала рассказывать.

Сегодня у них был сбор звена. И на звене девочки очень стыдили Тамару Белокурову за то, что она опаздывает. И её, Зину, тоже бранили…

Мама удивлённо поглядела на Зину: а когда же она опаздывала?

Зина опоздала вместе с Тамарой. Зашла за Тамарой, ну, обе и опоздали.

- Значит, ты хотела её вверх потянуть, - сказала мама, - а она оказалась сильнее и тебя вниз потянула. Ну, а дальше?

И кроме того Тамара обманула всех, что у неё мать заболела. А у неё мать ничуть не заболела, такая нарядная, как павлин… И даже не здоровается. Зина поздоровалась, а она даже не отвечает.

- Это у нашего инженера Белокурова такая жена? - удивилась мама. - Жалко… Но не о ней речь. Речь-то о тебе. Нескладно ты поступила, дочка. Подругу защищаешь, а школу обманываешь. А в школе-то кто? Твои же всё подруги, пионерки. И учителя. Но опаздывать да еще обманывать, учителей обманывать, нет, дочка, это никуда не годится! Никуда не годится! И бранили вас на звене мало, я бы перед всей дружиной побранила!

- А как же быть-то? - тихо, не поднимая головы, спросила Зина. - Ведь я должна ей помогать… Ну, Тамаре-то.

- Вы все должны друг другу помогать. Но одна ты перед ней слаба, пускай за неё отряд возьмётся.

- Нет, я должна.

- Именно ты?

- Да. Я должна. Я обещала… Мы друг другу обещали… всю жизнь помогать.

Мама подумала немножко. А потом сказала:

- А знаешь, дочка? Вот этим ты и поможешь ей лучше всего - обратись к своему пионерскому отряду. Вместе-то вы и поможете. - И, понизив голос, добавила: - Только не будем папе об этом говорить, дочка. Он ведь, знаешь, таких вещей просто терпеть не может. Огорчится очень. А зачем нам его огорчать? Сами справимся. Он ведь у нас такой нервный. Задумается на работе, а работа у него на заводе, сама знаешь, какая опасная! Чуть зазевался - и без ноги, а то и вовсе раскалённым поясом опояшет!