Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 05

В предвечернем сумраке Син-старший видел внимательные лица людей, стоявших тесным кольцом вокруг него, видел село, огнями обозначавшееся по ту сторону озера, видел тёмные дали предгорья. Вдруг сердце его радостно забилось: Син увидел вереницу носильщиков, И Лин успел с оружием вовремя!

Син-старший сошёл с камней; толпа расступилась, пропуская его.

Носильщики Юнь Янь-пея уже вошли на кладбище, Син-старший видел, как И Лин скинул на землю тюк с хлопком, вытер рукавом пот со лба ;пригладил растрепавшиеся волосы, оглянулся и быстро пошёл навстречу толпе. Вот он увидел Сина-старшего, бросился к нему, протягивая обе руки:

- Син-старший!

- Успел!

И Лина мгновенно обступили крестьяне, Его знали тут, и он знал многих. Некоторые из партизан приходили к нему в город, в дом «купца Го Син-сю». Другие помнили И Лина по его приездам в село. Не раз районный партийный руководитель собирал тут собрания.

Син-старший помог И Лину взобраться на возвышение из камней.

Уже было почти совсем темно. Причудливыми видениями стояли вокруг озера раскидистые ивы…

И вдруг вспышки яркого золотого огня разорвали темноту: запылали факелы, зажжённые носильщиками Юнь Янь-пея. Из рук в руки передавали их крестьяне друг другу. Золотые огни поплыли над толпой от задних рядов к И Лину. Теперь ему было хорошо видно всех, кто окружал его. Крепко стиснув губы, смотрела на И Лина Йин Чин; за её штаны держалась худенькая девочка. Это была Цзун-Цзунгу. Рядом стояли Сяо Ню и крестьянин Ляо Тин, старик Ду Цзяо, приглушённо кашлявший в кулак. Дружной группой стояли Син-старший, Юнь Янь-пей и его «носильщики». В стороне от свежей могилы И Лин увидел рядом с паланкинщиком Ли Цоя.

И Лин поднял руку, требуя внимания.

- Хо Лин! - крикнул он. - Подойди сюда!

Из задних рядов к И Лину пробрался немолодой крестьянин.

- Поднимись сюда.- И Лин протянул руку крестьянину.

Хо Лин стал рядом с ним. Теперь их обоих, освещенных факелами, было хорошо видно всем присутствующим.

- Все знают Хо Лина? - громко спросил И Лин.

В толпе откликнулись:

- Знаем!

- Сосед!

- Сколько тебе лет, Хо? - снова спросил И Лин.

- Пятьдесят два.

- Сколько у тебя земли, Хо?

- Своей три му, арендую ещё три…

- Как оплачиваешь аренду? Много ли тебе остаётся?

Ответ крестьянина потонул в выкриках толпы - каждый отвечал на вопрос И Лина.

- Сколько остаётся? Да я вчера в долг у яснородного взял… Ещё не знаю, какой урожай будет, а уже должен из каждых пяти мешков, которые соберу, отдать четыре.

- Сколько лет ты помнишь мирных, Хо? Сколько лет на твоей памяти не было войны?

Хо Лин, задумавшись, молчал. Он не мог припомнить ни одного мирного дня.

- Не знаю, - сказал он. - Какие уж там мирные годы, когда из пятидесяти двух я тридцать три провоевал с японцами!

- Сколько у тебя детей, Хо?

- Шестеро.

- Сколько у тебя одежды в фанзе, Хо? Хо понурил голову:

- На всех у нас одна одежда. Если я ухожу из дому, другим нечего надеть.

- А кто виноват в том, что ты живёшь так, Хо Лин?

- Ден Ши-фу!

- Кто поддерживает Ден Ши-фу?

- Гоминдан! Чан Кай-ши!

Кто-то оттолкнул Хо Лина, кто-то пытался рассказать о себе, о своих несчастьях. Поднимались стиснутые кулаки.

- Бери винтовку, Хо Лин!

Юнь Янь-пей открывал тюки с оружием. И Лин торжественно поднял первую винтовку над головой и вручил её крестьянину. Руки И Лина и Хо Лина соединились на холодном металле ствола.

Не успел Хо Лин отойти, как перед И Лином, будто из-под земли, вырос Сяо Ню, Задыхаясь от волнения, бледный, с глазами, полными мольбы, парень протянул к И Лину руки.

- Бери! - глядя в открытое лицо парня, проговорил И Лин.

- И мне! - сурово проговорила Йин Чин. И Лин почувствовал, какая огромная сила,

какое горячее сердце были у этой бедной женщины в обтрёпанной, рваной одежде, и без колебания вручил батрачке оружие.

Один за другим подходили крестьяне и сурово, просто принимали оружие, присоединялись к людям Юнь Янь-пея.

Цзун-Цзунгу, широко раскрыв глаза, следила за Сином-старшим. Девочка узнала в нём того самого человека, который приходил в фанзу бабушки Гуан в первый вечер жизни Цзун-Цзунгу в Лицзяне.

И Лин достал из кармана небольшой красный платок и прикрепил его к широкому стволу дерева. На платке было два портрета: Сталина и Мао Цзе-дуна.

И Лин взял в руки винтовку и стал в один ряд с далёкомежанцами.

Юнь Янь-пей вышел вперёд, обвёл всех внимательным взглядом, повернулся лицом к портретам.

- Я присягаю над свежей могилой! - чётко и громко проговорил он.

- Я присягаю над свежей могилой! - торжественно повторил за ним И Лин. Невольно вспоминались ему слова Ленина о великом китайском народе, «который умеет не только оплакивать своё вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая»,

- На верность народу, на верность родине! Клянусь быть смелым в борьбе, честным, мужественным воином! - говорил Юнь Янь-пей.

- На верность народу! На верность родине! - повторяло множество голосов.

Вскоре в противоположные стороны от кладбища поплыли два высоко поднятых факела.

Не все далёкомежанцы возвратились в ту ночь домой. Молодёжь, вооружившись, ушла за Сином-старшим в партизанский отряд…,

Те, кто оставался в Далёкой Меже, должны были выполнять задание И Лина и Юнь Янь-пея…

Надежда Белинович

Рисунки И. Кузнецова

По мотивам болгарского фольклора

В зелёной дубраве дремучей,

В ущельях, на горных склонах

Строили неустанно

Юнаки большую дорогу.

Дорога, что крепкая нитка,

Пройдёт в неприступных ущельях,

Свяжет село и город,

Взберётся на перевалы.

В село пойдут по дороге

Машины, ситец и книги,

В город - груши и дыни,

Возы золотой пшеницы.

На стройку горной дороги

Повсюду людей скликали.

Сказал черноусый начальник:

- А что ж я на стройке не вижу

Старого друга Димо,

Димо с его сыновьями?

Тогда откликнулась Янка,

Бывшая партизанка,

В пёстром простом платочке.

Тихо сказала Янка:

- Во время войны фашисты