Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 05

- Страшно? Разве тебя на кладбище кто-нибудь обидит? Никто из тех, кто похоронен здесь, на детском кладбище, никогда никому не причинил ничего плохого! Никто!

Ляо Тин указал вдаль:

- Видите могилы на том краю? И на другой стороне могилы… Всех, кого похоронили здесь, я знал при их жизни. Мне уже много лет! Я был таким, как Сяо Ню, - Ляо Тин кивнул головой на молодого чабана, который сурово молчал, прислонившись спиной к широкому стволу дерева. - Семнадцать лет мне было, когда начали тут хоронить… Первым, припоминаю, был мальчик, сын одного крестьянина… Умер ребёнок от голода - в тот год война была на нашей земле, как и теперь! С полсотни лет назад англичане хотели покорить Китай… Да народ побороть не смогли! «И-хе-цюань» - «Кулак справедливости» - подняли люди против врагов. Я что? Я маленькая песчинка в буране. Ветер поднимает песок, война поднимает людей! Когда налетает ветер войны, много таких, как я, срываются с места. С нами были славные богатыри Цао Фу-тянь, лодочник, и Чжан Дэ-чжен, крестьянин… Я знал Чжан Дэ-чжена… - Ляо Тин прищурил глаза, сжал губы. Лицо его стало скорбным. - Враги расстреливали китайский народ, опиумом травили, а Китай не умирал! Живым был Китай, Китай был будто один могучий, сильный человек! Китай боролся и не склонял головы!

В голосе Ляо Тина были печаль и гнев.

- Они никого не щадили! Смотрите. - Ляо Тин закатал выше локтя рукав драной сорочки: рука его была покрыта белыми, толстыми, как верёвки, узловатыми шрамами, - Меня жгли огнём! Да что меня! Девушек, женщин не щадили! Но везде, куда бы ни приходил враг, навстречу ему поднимался «Кулак справедливости».

Ляо Тин сжал кулак и поднял свою искалеченную руку над головой, так же как пятьдесят лет тому назад, когда он был повстанцем.

- На этом кладбище похоронены те, кого замучили враги. Может быть, и лодочника Цао Фу-тяня и крестьянина Чжан Дэ-чжена похоронили на детском кладбище, потому что не было у них своей земли… Но кто знает, где спят они… Никто не скажет, где их могилы…

Цзун-Цзунгу всматривалась в еле видные сквозь дождевую сетку высокие могилы, в которых были похоронены славные борцы восстания 1900 года.

- Мы хоронили их ночью,- рассказывал Ляо Тин, - тёмной ночью. В одни могилы положили мы их, а в других спрятали оружие…

- Оружие! - Сяо Ню ухватил Ляо Тина за руку.- Ляо Тин, оружие спрятали тут? Где, где же? Покажите!

Сяо Ню дрожал всем телом. Он долго обдумывал всё, что случилось вчера. «Надо всем выступать, - думал Сяо Ню. - Теперь же выступать и против помещика и против его пособников!» Одно останавливало Сяо Ню: где достать оружие? Как разоружить охрану помещика? Слова Ляо Тина прогремели для Сяо точно гром!

Оружие повстанцев! Выкопать его, достать! Сяо Ню не думал о том, что оружие могло за это время заржаветь. Где оно? Вот что интересовало его!

- Э, парень, - махнул рукой Ляо Тин, - чего дуришь? Не губи головы! Да и кто сможет отыскать теперь то оружие? Тогда на кладбище было десять могил, а сейчас между каждой из тех десяти еще десять раз по десять.

Сяо Ню внимательно посмотрел на Ляо Тина, как будто проверяя, правду ли говорит этот худенький, согнувшийся от работы старик. Потом решительно взялся за лопату. Если бы потребовалось, Сяо Ню без сожаления отдал бы свою кровь за родину, за Китай, могучий, непобедимый, крепкий, дружный!

…К вечеру на кладбище стали собираться люди. Все говорили о Сю Ли: одни знали её, другие расспрашивали о ней. Кто-то сказал, что пойдёт в Лицзян оповестить родных Сю Ли. Пришёл и паланкинщик Ли. Забрав у Цзун-Цзунгу лопату, прыгнул в яму.

- Выровнять необходимо, - говорил он оттуда, - и немного глубже выкопать.

В просветах взлохмаченных туч появились розовые отсветы заходящего солнца. Они придавали кладбищу и лицам людей грозный, зловещий вид.

На груде красных камней стояла Йин Чин, Цзун-Цзунгу присела рядом. Куда-то далеко отступили от неё родной дом, отец, мать. Сю Ли была в эти минуты для Цзун-Цзунгу самой родной и близкой.

Сумерки сгущались, потемнели розовые краски; волны озера сделались тёмнолило-выми; листья ив трепетали, шелестели яа ветру, и дождевые капли на них переливались красными огнями-искрами…

- Работники из бараков! - подняв сильную руку над головой, крикнула Йин Чин. - Вчера умерла девочка Сю! Уже выкопали для неё могилу! Да, дети наши будут умирать до тех пор, пока мы не загоним в могилу помещика! Он убивает наших детей! Мы не хотим ждать! Смерть Дон Ши-фу! Сн пьёт нашу кровь! Довольно! Смерть ему и его прислужникам! В горы! Сейчас! Прямо отсюда, с детского кладбища! Камни этих могил будут нашим оружием!

- В горы! - закричали в толпе.

- Бить Ши-фу! - вырвался чей-то голос - Бить их всех!

Но в то же мгновение чьи-то сильные руки отодвинули Йин Чин в сторону, и перед толпой появился Син-старший.

Син приехал в Далёкую Межу несколько дней тому назад и вёл работу среди батраков и крестьян Далёкой Межи на дальних полях. Какой-то пожилой батрак узнал его и приветливо улыбался:

- Хорошо, что ты здесь!…

- Товарищи! - крикнул Син и скинул шапку,

Невысокий, крепкий, в неизменной синей телогрейке, Син-старший как-то сразу одним видом своим внушил Йин Чин доверие. Она притихла, вместе со всеми прислушиваясь к словам Сина-старшего. Йин Чин не думала о том, кто он, откуда появился этот седоусый человек с серебряными висками, со спокойным взглядом. Казалось, она уже видела его где-то… Он отвечал на её вопросы, указывал путь.,.

- Уже близка Народно-освободительная армия! - говорил Син-старший. - Она уже в. нашей провинции, в нашей волости. Народно-освободительная армия несёт народу волю и настоящую жизнь! Гоминдановцы несут зло, смерть и кровь. Нужно встать против них. С оружием в руках!

В который раз за этот день на детском кладбище шёл разговор об оружии! О старом, заржавевшем оружии повстанцев вспоминал Ляо Тин; о камнях, которые можно превратить в оружие, говорила Йин Чин; о настоящем боевом оружии заговорил Син-старший.

А тем временем к селу подходили носильщики с хлопком Юнь Янь-пея. Это была последняя из четырёх партий «образцов», купленных Ден Ши-фу у «самого разумного из купцов».

Сам «купец Го Син-сю», согнувшись под тяжестью огромного тюка, шагал по узкой дорожке в веренице других носильщиков. Пот ручейками стекал по его лицу, рубаха прилипла к телу. На детское кладбище носильщики подошли как раз тогда, когда Син-старший говорил:

- Крестьяне Далёкой Межи, нам необходимо сберечь всё добро помещиков, награбленное у народа! Необходимо объединиться для дружной борьбы с врагом! Действовать разумно!