Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

— Брось эту комедию! — перебил стоявший рядом, — к чему читать? Положи ей в руки, и больше ничего! Время идет!

— Так нужно! — ответил читавший и стал продолжать:

— …нарушившую все заветы отцов и дедов, забывшую честь и совесть, принявшую все убеждения коммунистов-большевиков, помогавшую им в работе, а, следовательно, и в уничтожении лучших представителей дворянства…

Харита не слышала несколько мгновений его слов. Она не разобрала фамилии и чувствовала в то же время, что в одном этом слове была разгадка всей тайны. Только конец расслышала она отчетливо:

— …предать смерти!

Харита вздрогнула. Читавший сложил листок и, крутя его в длинных пальцах, сказал женщине с усмешкой:

— Сестра! Я не знаю, что побудило тебя вызвать нас сюда, чтобы получить наследство? Раскаялась ли ты? Или тебя растрогали мои письма? Но ты помогла мне получить, что можно было из денег и бриллиантов этой скряги, которая не продалась, как ты, нашим врагам, а предпочла нищенствовать, хранить в горбу наши фамильные ценности! Спасибо тебе за хлопоты! Но выше личных чувств, выше всего на свете — честный род наш и честь нашего имени! Я не мог отказаться от приказа «Голубой крови», — ты умрешь. Ты должна исчезнуть навсегда в пример другим!

Женщина устало закрыла глаза. Когда они снова открылись, — Харита увидела в них глубокое отвращение и ненависть. Ей стало жутко. От этого взгляда, от пошевелившихся бессильно губ, парни отвернулись.

— Пойдем! — крикнул один.

Они подняли ее. Она, видимо, быстро слабела. Ноги ее почти не двигались. Парни отвели ее к каменной нише в стене. Тогда и ей, Харите, стало все ясно. Задавленный крик вырвался у женщины, она покачнулась и упала на руки брата. Он втащил ее в нишу и поставил в угол, как вещь.

Харита взвизгнула и метнулась к двери. Крепкая рука опустилась на ее плечо, дуло револьвера сверкнуло перед ее глазами.

— Куда? Заперто, друг! Делай свое дело и не мешайся в чужие дела.

— Я не стану! — твердо сказала Харита.

— Что?!

Харита почувствовала на своем лбу холодную сталь. Как-будто от этого прикосновения холодная, острая мысль мелькнула в ее мозгу. Она все прояснила и сделала ее послушной.

— Ну, что же, мальчик? Начнешь ты работу или нет?!

Харита, молча, взяла кирпич и лопаточку.

— Поскорее пошевеливайся, если хочешь получить червонец за работу и пять на чай!

Харита не слушала, не глядела на наблюдавших за работой парней. Она клала кирпич за кирпичем с лихорадочной торопливостью. Эта торопливость позволяла ей оставлять в кладке незаметные отверстия. Она забирала полные лопатки извести, плескала ее с шумом и силою на кирпич и незаметно выскребывала пальцем лощинки.

«Только бы не задохнулась! Только бы не задохнулась — думала она, а мы их найдем! Мы их найдем!»

Она не знала, что будет дальше, кто и как найдет и взломает стену, освободит женщину, но верила, что все это будет. Парни равнодушно смотрели на ее работу, наблюдая за женщиной. Она была неподвижна. Ноги ее упирались в угол ниши, все тело сползло вниз, голова безжизненно свесилась набок. Харита глядела на нее исподтишка, она слышала иногда ее дыхание и думала радостно:

«Жива! Жива!»

Когда стена выросла выше ее роста, Харита подставила стул. Один из парней стал подавать ей кирпичи. Тогда женщина открыла глаза. На мгновение взор ее был безумен, но едва лишь он просветлел мыслью и ужасом, как снова веки прикрылись, и голова еще ниже опустилась на грудь.

— Обморок! — сказал парень, — так и лучше! Ну, торопись, мальчишка! Надо кончать.

Скоро стена была готова. Харита, окончив работу, собрала инструменты и вскинула мешок на плечи, торопясь.

— Молодец парнишка! Получи, что следует! И на чай!

Харита схватила деньги с преувеличенной жадностью. Парни поверили ей, усмехнулись злорадно.

— Эх, ты, пролетарий! За деньги душу продашь!

Одно мгновение Харита едва сдержалась, чтобы не швырнуть деньги, не вцепиться ногтями, зубами в хихикнувшего парня. Но она только крепче засунула их в карман и сказала, подражая взрослым:

— Покорнейше благодарим, барин!

Она повернулась к двери.

— Подожди, куда торопишься!

— А что ж?

— Мы тебя проводим!

Мешок снова очутился на голове Хариты. Она покорно наклонила голову и смирно пошла за провожавшими ее людьми.

Во дворе на асфальте она только потверже старалась ступать сапогами. Усаживаясь же в автомобиль, она, затаив дыхание, старалась услышать все, что делалось вокруг нее.

Был третий час ночи. Розовый рассвет уже зажигал золотые кресты московских церковок, задушенных многоэтажными громадами железобетонных зданий. Извозчики плелись шагом по каменными улицам. В ночной тишине далеко слышались шаги одиноких прохожих.

Дремавший на перекрестке двух улиц дежурный милиционер с удивлением рассматривал мальчишку в белом фартуке, забрызганном свежею известью и запыленном красною пылью кирпича. Мальчишка дрожал от рассветного холодка и страха. Он дергал его за рукав шинели и говорил, стуча зубами:

— Товарищ милиционер, пойдемте! Пойдемте скорехонько!

— Куда, мальчик? Что случилось!

— Я сейчас женщину замуровал в стенку, пойдемте, она задохнется!

— Куда? Где?

Харита растерялась. Автомобиль оставил ее возле дома и исчез, прежде чем она успела выпутаться из мешка.

— Я не знаю, дяденька! Пойдемте искать!

Милиционер нахмурился:

— Ты, мальчик, или пьян, как стелька, или из сумасшедшего дома сбежал. Если ты сейчас не пойдешь, куда нужно, я тебя отправлю в отделение!

— Отправьте в отделение! Где отделение, только скорей! Я там все расскажу, и мы найдем! И деньги отдам, не надо мне их!

Деньги жгли руки, как мысль, что нужно что-то делать, и главное — куда-то торопиться и страшно спешить.

— Какие деньги?

— Они мне деньги дали, чтобы я стенку заложил!

— И ты заложил?

— Они же убили бы меня все равно, а я мазал — дырочки оставлял, чтоб она не задохнулась! Она не задохнется, она живая была!

— Да где было? Дорогу найдешь?

— Не знаю. Меня в мешке везли!

Милиционер покачал головой, — похоже было на правду. Он вздохнул: или мальчишка врал, или сошел с ума, — все-таки свежие следы извести и пыли на нем были подозрительны.

— Хорошо! — решил он, наконец, — пойдем в уголовный розыск!

— Все равно, только бы скорей найти ее! Милиционер покачал головою — „велика Москва, человека найти не легче иголки в лесу", — но пошел с мальчишкой, постепенно заражаясь необычайным волнением его.